В прокат выходит «Вокс люкс» Брейди Корбета, музыкальная биография вымышленной поп-дивы Селесты, которую сыграла Натали Портман. Остроумная сатира на эстрадную жизнь вырастает у режиссера в метафору современного мироустройства
Фото: Пионер
Фото: Пионер
Фото: Пионер
Фото: Пионер
Фото: Пионер
«Имя Селесты вошло в культурный пласт, как притча во языцех, которую нельзя не знать»,— сообщает на первой минуте «Вокс люкс» о героине, 31-летней поп-диве, голос комментатора (в оригинале голос принадлежит Уиллему Дэфо). Финал обустроен как грандиозная концертная нарезка: на экране мигают цифровые табло, звезда и ее кордебалет в блестючих трико извиваются в стандартных па, и своим кукольным плоским голосом, введенным в эстрадный обиход Мадонной, Селеста исполняет привязчивый механический поп, где слова представляют собой нагромождение стандартных современных мантр: «не поддамся», «не сломаюсь», «одолею», «преодолею», «останусь собой», «да, я жива!» Тот факт, что их писала для фильма едва ли не главная нынешняя хитмейкерша Сия, адаптируя свой стиль под ограниченные вокальные данные Натали Портман (примерно то же Сия проделала и для Кайли Миноуг, чья прелесть тоже не во взятии сложных нотных пассажей), только усиливает пугающую параллель с нынешней эстрадной реальностью. Впрочем, не только эстрадной. По большому счету фильм исследует, как же так вышло, что мы стали довольствоваться такой шнягой.
Фото: Пионер
Впрочем, шняга эта исключительно трудоемкая: попробуйте-ка обклеить лицо блестками, перекрыв все поры, затянуться в водолазный костюм и два часа петь и плясать одновременно, ни разу не забыть слов и не запутаться, за каким банальным движением следует какое такое же. Это и здоровому едва ли по силам, а Селеста с 13 лет страдает травмой позвоночника: в нее стреляли, когда на репетицию школьного оркестра ворвался обезумевший ученик, прикончил учительницу и попытался расстрелять весь класс. Селеста то и дело вертит шеей в тщетных усилиях унять боль, и только на сцене у нее есть два часа, чтобы об этой боли забыть.
Именно инцидент со школьной перестрелкой и сделал Селесту звездой. Она сочинила песенку про то, что больше уже не знает, как жить и во что верить, и просит отключить ее черные мысли, заткнуть ей рот и указать путь, и исполнила ее на поминальной службе по погибшим в школе. В дни общенационального траура песню передали по телеку, нарисовался продюсер (Джуд Лоу), предложил заменить «я» на «мы», и она быстро стала всеамериканским гимном — тем более что очень скоро грохнуло 11 сентября. В этой точке, в начале эры террора, автор «Вокс люкс» Брейди Корбет и находит ключ к современности, в которой люди живут напоказ и на износ.
Фото: Пионер
Режиссерский дебют Корбета «Детство лидера» (2015, главный приз программы «Горизонты» в Венеции) рассказывал историю маленького сына американского дипломата, после окончания Первой мировой приехавшего в Версаль делить Европу, как басню о зарождении тоталитарных режимов 1930-х. Молодой американец совершенно неожиданно снял интеллектуальный социополитический памфлет — фильмы такого рода любили и умели снимать в Европе 1970-х: Фассбиндер, Сабо, Бертолуччи. Чтобы подчеркнуть свои творческие ориентиры, Корбет даже использовал рамку кадра 1,66:1 — так снималось то (и только то) западноевропейское кино тех лет. Этой рамке Корбет сохранил верность и в своем новом фильме, чтобы, сменив жанровую парадигму, с той же отстраненной безжалостностью препарировать нашу современность.
В юности Селесте будет сниться повторяющийся сон: она едет на машине, а на обочине повсюду видит безжизненные тела себя самой в более поздних, еще не прожитых возрастах. Но пугает ее не это, а точка назначения — где ее никто не знает и где она будет никому не нужна. И хоть сон этот можно читать по-разному, похоже, Корбет имеет в виду вот что. Хаотичные теракты по всему миру с их сотнями и тысячами жертв принесли печальное знание о том, что мы можем в одночасье лишиться близких, и породили в нас подспудную тягу застраховаться от ужаса покинутости и беспомощности. Страхуют от этого деньги и слава, поэтому мы стали усиленно работать и истошно общаться. А чтобы нас знали все на свете, на помощь пришли социальные сети. За этими занятиями мы вконец разучились жить. Отныне мы выживаем, а день, благополучно дожитый до конца, достоин шоу. Селеста начинает свое словами: «Знаете что? Меня пытались сломить годами. Но меня не сломить».
Фото: Пионер
Но это торжество несломленности длится всего два часа, пока идет концерт, пока дива на сцене. Остальные 22 часа, по сути всю остальную жизнь, Селеста — брошенная, засуженная и выплачивающая откупные, охаиваемая администраторами забегаловок женщина с больной шеей, на кокаине, критикующая молодежь, уткнувшуюся за обеденным столом в смартфон. Она то и дело смаргивает истерические слезы, прикрываясь ладошкой от официанта, контрабандой приносящего ей в пластиковом стакане пойло. Натали Портман играет великую роль на пересечении сатиры и мелодрамы, и если вы знакомы хоть с одной дивой нашего времени, вы узнаете ее в этой Селесте.
В год эпических музыкальных фильмов, которые превратили «Оскары» в унылый кремлевский концерт, умница Корбет благоразумно не стал тащить на экран целую жизнь, а выстроил лишь небольшую цепочку эпизодов, строго работающих на мысль о том, как мы попали в западню выживания. В свой фильм он отобрал только самое необходимое. Все скромно, все бьет в цель, все поддержано кинематографическими аллюзиями. Голые ветки пригорода, как в фильмах с фестиваля «Сандэнс»,— когда гремят выстрелы в школе. Древнеегипетские гробницы небоскребов, ракурс снизу, как в рузвельтовских серо-белых фильмах,— когда Селеста покоряет Нью-Йорк. Деланное безразличие звезды посреди утрированных корчей подтанцовки, как на MTV начала века,— в ее первом клипе. Каждый эпизод ясен и четко увязан с историей аудиовизуальных искусств, которая давно заменила нам жизненный опыт.
Предельно экономному набору выразительных средств густая актерская игра Портман составляет невероятный контраст. Этот конфликт и является ключевым: смех и сочувствие, которые вызывает в этом рассудочном и ехидном фильме героиня, складываются в настоящую живую эмоцию, внутренний бунт, протест. Так Корбет заставляет зрителя осознать, что жизнь — она вообще не про это.
В прокате с 7 марта