 |
ФОТО: ВИТАЛИЙ ЛОЯНИЧ  |
Павел не браконьер. Уже не браконьер — сейчас работает егерем на базе отдыха под Астраханью. Раньше, правда, бывало: когда работал в рыбацкой артели, иногда ставили сети или разбрасывали крючья по пути осетра на нерест. Или, скажем, осетр или белуга попадаются в сети ненароком. Надо бы выпускать. Но кто же такое счастье выпустит обратно в реку? "Только иностранцы: они блаженные. Однажды возил немца в море на простой моторке, так он двухсоткилограммовую белугу зацепил. Шторм надвигается, а он кричит: найн, найн — мол, пока не вытащу, никуда не поеду. Пришлось помогать. Еле справились. Шторм начался — чуть не утонули. Из бухты нас увидели, буксир встретил, от волн прикрыл. На берегу рыбину взвесили — 200 кг. Так он с ней в обнимку сфотографировался и отпустил. Они все отпускают. А мне 100 долларов дал за удачную рыбалку",— вспоминает Павел.
Мы сидим в потрепанной лодке в одном из несчетных рукавов Волги. Клюет почти непрерывно — тарань, подъязок, окунь размером с ладонь. Подсекать приходится сразу, как только забрасываешь удочку.
— Помню, еще в артели поставили шесть сетей. А когда с напарником подняли, в каждой — по белуге,— рассказывает Павел.— Ясное дело — в лодку бросили и на остров ходу. Там икру достали, домой привезли, упаковали. Три "шайбы" получилось, каждая — с автомобильную запаску. В машину уложили — и к клиенту.
— Много получили? — спрашиваю.
— Да нет. Продать надо было быстро. Рыба-то, считай, браконьерская. Но детей все-таки приодел, жене подарки купил, на новый мотор для лодки хватило. На новую лодку, правда, уже не хватило. Зато мотор японский, сильный, больше двух тысяч "зеленых". Мотор — главное. За сезон себя оправдывает.
Павел сбытом икры не занимался. Не его это дело, за икрой сами приедут, купят — была бы икра. Но настоящую цену не дают. "Им же расфасовать надо, упаковать, вывезти",— оправдывает их Павел.
— Куда вывезти? — не понимаю я.
— Да к вам, в Москву, конечно, куда же еще,— недобро улыбается егерь.
Рыбы стало мало, сокрушается он и с иронией замечает: только-то и осталось, что туристов на рыбалку возить. За зарплату в полторы тысячи "деревянных". Под нависшей над водой кроной деревьев я замечаю две пустые пластиковые бутылки, торчащие кверху дном в нескольких метрах друг от друга на одном месте, несмотря на довольно сильное течение.
— Сети? — догадываюсь я.
— Наверное.
— А если рыбнадзор?
Здесь такие правила: одни сети ставят, другие их конфискуют. Но сильно не бесчинствуют: знают, что большинство только рыбой и живет. А вот если кто чужой сети выберет или хотя бы рыбу из них возьмет, могут убить.
— Это раньше было: увидел сеть — можешь взять из нее рыбы на ушицу, и никто тебе слова не скажет, не жалко. Сейчас за такое убивают. В этом году двоих за это застрелили. А браконьеры всегда были. И рыбы хватало всем. Не надо все на браконьеров валить. Осетр, он же древнее динозавра, рыба глупая. Она испокон веку поднималась вверх по руслу, а тут вдруг уперлась носом в стену Волгоградской плотины. А идет на нерест весной, в половодье, когда вода поднимается. Сейчас уровень воды зависит от того, когда ее сбросят вверху, на Волгоградском водохранилище. Сбросили ее, например, рано, а она еще холодная — осетр может и не пойти на нерест. Или, допустим, он отнерестился, а уровень воды в разливах рано поднялся и рано упал. Потомство из икры еще не вышло, и вся икра осталась на траве, деревьях, которые в воде были. Считай, убитыми окажутся миллионы осетров. Ну, и кто после этого браконьер?!
Браконьеров мой спутник различает. Охотников за икрой и рыбой из соседнего Казахстана здесь не любят. И есть за что. Как-то недавно заметили, что в некоторые рукава у границы с Казахстаном рыба с моря практически перестала заходить. Зато у казахских рыбаков река вдруг стала кишеть рыбой. Взяли пробы воды. Оказалось, в устье на дне лежат бочки с мазутом и карбидом. Через специально пробитые отверстия содержимое медленно вытекает и стелется по дну. Такое вот химоружие. Те бочки водолазы подняли. Но говорят, что периодически масляные пятна снова появляются примерно в тех же местах.
— Можно, конечно, и наших, и соседских браконьеров прижать. Но мы, слава богу, не в Иране живем. А наши пограничники, рыбинспекторы или милиция тоже нормально жить хотят. Для браконьера они — лучшая "крыша".
Через пару часов наш рыбацкий садок был почти полон А поскольку с самого начала было решено, что рыбы возьмем ровно столько, сколько надо для наваристой астраханской ухи, мы начали сматывать удочки. До базы было около 20 минут ходу на мощном японском моторе.
КОНСТАНТИН АНОХИН