В Манеже в рамках фестиваля «Мода и стиль в фотографии» открылась выставка Юрия Роста «Люди», приуроченная к 80-летию выдающегося фотографа. Комментариями к снимкам, охватившим период с 1960-х годов до нашего времени, стали обширные фрагменты из его журналистских статей. Выставку внимательно смотрел и читал Игорь Гребельников.
Фото: Коммерсантъ / Анатолий Жданов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Анатолий Жданов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Анатолий Жданов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Анатолий Жданов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Анатолий Жданов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Анатолий Жданов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Анатолий Жданов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Анатолий Жданов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Анатолий Жданов / купить фото
У Юрия Роста особое положение среди коллег по цеху: он не только признанный фотограф, но и журналист, писатель, автор книг, телепередач. Его репортажи и эссе, в разные годы публиковавшиеся в «Комсомольской правде», «Литературной газете», «Общей газете», а сейчас в «Новой газете», статьи в фотокнигах выходят далеко за рамки комментариев к отснятому материалу, это своеобразный авторский жанр. Рост описывает людей, события, ситуации, пускается в философские рассуждения, в публицистику, в лирику, но все это ясным, довольно простым языком, щедро дополняя рассказы репликами персонажей, их историями, разного рода деталями. Так проявляются фактура, недоступная фотоотпечатку, и личное отношение, если не сказать связь фотографа с теми, кто перед его камерой. «Мы в зеркале — отражение себя, пусть и не всегда верное... Сейчас Алиса Фрейндлих догримируется и уйдет из реального мира на подмостки отражать то, чего с ней не было, но что в ней есть»,— еще молодая актриса, а вместе с ней и стоящий за ее спиной фотограф дважды отражаются в большом зеркале гримерки и в круглом, стоящем на столе. Если Алиса, то, конечно, она должна быть в зазеркалье.
Снимки Роста всегда продуманы до мелочей, но при этом сохраняют всю непосредственность момента. Учитывая, что среди его героев представители фронды советской, а теперь уже российской интеллигенции — актеры, художники, музыканты, режиссеры, общественные деятели, а также простые безвестные граждане из разных уголков и республик большой страны, то это соседство фотографий и авторских текстов создает мощный стереоэффект. Он пронизывает юбилейную выставку (куратор Елена Мисаланди), которую невольно начинаешь еще и читать. У фотографий нет этикеток с указанием года создания, экспозиция не придерживается четкой хронологии, а рядом с портретами знаменитостей вдруг могут возникнуть совсем другие герои.
Вот три свинарки посреди зимнего пейзажа с поросятами в руках, в платках и полиэтиленовых фартуках. Или группа из десяти нарядно одетых, в костюмах, шляпах и фуражках, мужчин, позирующих на фоне деревенского дома: оказывается, братья, и это удивительная история некой Евдокии Даниловны, до войны потерявшей мужа, вместе с семью дочерями проводившей на фронт десятерых сыновей: «И все десять вернулись с войны... Кто без ноги, кто на носилках, но все». В этом внимании к деталям и судьбам — суть закадровой работы Роста: без почтительного общения или многолетней дружбы с портретируемыми не вышло бы этих снимков, воссоздающих эпоху по лицам.
Профиль пожилой Галины Улановой будто в вакууме пустых сцены и зала Большого театра: «Случайный снимок. Негатив (потерянный и чудом найденный в день ее кончины) на всю засвеченную пленку, но как будто этого снимка я и ждал». Темпераментно дирижирующий Владимир Спиваков, снятый из оркестровой ямы. Пожилой Евгений Мравинский, опершийся на пюпитр на фоне пустого зала Петербургской филармонии, будто одним взглядом останавливающий щелчок камеры. Белла Ахмадулина в перстнях на фоне зимнего вида за окном — похоже, за сочинением стихов. Михаил Шварцман, художник и мистик, с густой бородой, с закинутыми на спинку резного кресла руками, похожий на Зевса: «Его картины не могут быть фоном, как сам патриарх современной живописи, ее классик не мог быть частью какого-либо направления или течения в искусстве. Он сам был течением!» А художница Наталья Нестерова — на выставке есть несколько ее портретов — на одном из них, напротив, будто становится героиней своей же картины с вертящимися на перекладинах акробатами. Илья Кабаков позирует на фоне, вполне достойном его произведений,— металлических почтовых ящиков с номерами квартир.
Уравнивая в своем пантеоне знаменитостей и простых людей, сопровождая снимки развернутыми рассказами, Юрий Рост обращает зрителя к особо текущему времени — не прошлому, не настоящему, а тому, что принадлежит исключительно свету, пленке и отпечатку. «Фотография вовсе не остановленное мгновение, как это принято считать. Фотография — это смерть момента»,— объясняет он в своей фотокниге «Групповой портрет на фоне века». А вспоминая о встрече с Анри Картье-Брессоном, восхищается его пониманием того, что «в реальном масштабе Времени и Пространства все люди достойны удивления и внимания. Все чудесны».
Один из самых ранних снимков выставки в Манеже — воздушный шар, плывущий между облаками и землей (фотограф увлекался воздухоплаванием), в связи с ним Рост напутствует зрителей в своей книге: «Летайте и вы. На то воздух». Убедительная метафора жизни, проводимой с камерой.