фестиваль кино
По сложившейся традиции конкурсная программа Открытого Российского кинофестиваля представляет собой большую бочку меда с тонким слоем дегтя сверху. Первые конкурсные фильмы в Сочи смотрела ЛИДИЯ Ъ-МАСЛОВА.
Первые дни "Кинотавр" обычно посвящает своего рода благотворительности, показывая фильмы, которые, скорее всего, никто никогда нигде больше не увидит. Типичный образчик такого сиротского кинематографа, рожденного без любви и без расчета,— "Мишель" Константина Худякова, мучительно снимавшийся много лет телеспектакль. Женщину-ретушера, которая в душе художник (Лариса Кузнецова в овечьем перманенте), навещает электрик, в душе ученый (Андрей Толубеев). Счастью их мешает противная подруга-психиатр (Елена Попова), которая делает героине успокоительные уколы и завистливо грузит на тему, что всякие там Мишели приходят и уходят, а "дружба — это, как паранойя, на всю жизнь".
Единственное чувство, которое вызывает этот фильм,— зависть к владельцу деревянной дачи на Финском заливе, где происходили съемки. Дом колоритный, но не настолько похож на французскую виллу, чтобы называть героев на французский манер ради воздушной водевильности, которой так и не удается достичь. И хотя в финале появляется обладатель одного из самых комических лиц в нашем развлекательном кино и ТВ Семен Фурман, отыгрывающий единственную удачную репризу, начинать смеяться на последних секундах уже как-то бессмысленно.
В отличие от "Мишеля", который может рассчитывать максимум на телепоказ, "Кавказскую рулетку" Федора Попова можно было до "Кинотавра" посмотреть в Москве, и знакомые с этим фильмом коллеги провожали меня на просмотр, как на войну, со слезами и объятьями. Безобидный лепет слегка чокнутых персонажей "Мишеля" сменился тяжелым бредом двух одержимых женщин, тоже оказавшихся в замкнутом пространстве — купе поезда из Чечни в Россию. Одна из них (фотомодельная блондинка Татьяна Мещеркина) — русская сирота, подавшаяся в чеченские снайперши, другая — наша солдатская мать (Нина Усатова), у которой сын в плену. Впрочем, снайперша тоже мать, и на ее ребеночка героиня Усатовой хочет обменять своего сына. Однако к концу материнская солидарность оказывается сильнее материнского инстинкта.
Если уж Нину Усатову наградили за эту плакатную роль "Никой", то стоило бы отметить и вклад автора сценария Виктора Мережко, чья мелодраматическая интонация опошляет жесткую тематику картины. Если еще можно пропустить мимо ушей информативные диалоги типа: "Как же ты меня вычислила? — А мне Господь помог", то финал непростительно фальшив. Снайперша попадает под поезд и перед смертью признается солдатской матери, что сына ее уже убили. Оставшаяся мать вынимает у снайперши из бюстгальтера фотку ее младенца и перепрятывает себе за пазуху, видимо, с целью опознать его и усыновить.
И еще одно кино, сделанное без царя в голове, хоть и с царем на экране,— "Вторая невеста императора", пятый фильм из киносериала Светланы Дружининой "Тайны дворцовых переворотов. Россия, век XVIII". Герой этой серии — внук Петра I, трудный подросток Петр со следующим порядковым номером, который процарствовал года три, а в 15 лет заболел оспой и умер. Перед этим, правда, он успел жениться на Екатерине Долгорукой, на чем фильм благополучно обрывается с сознанием, что впереди еще много прекрасных серий, длинных, как дворцовые анфилады.
Содержание 110-минутной "Второй невесты" сводится к тому, что царь-недоросль все время требует продолжения банкета, а подданные, естественно, не могут ему отказать, наоборот, с одобрением замечают, что непросыхающий и дымящий, как паровоз, Петруша весь пошел в своего крепкого дедушку. В результате царских оргий на экране периодически возникают живописные композиции из обнаженных тел, дорогих тканей и позолоченной посуды. Сценарист Павел Финн показал себя достойным наследником Валентина Пикуля, смачно описывавшего прыжки сильных мира сего из койки в койку. Но лучше уж делать скабрезный фарс из далекой истории, сейчас мало кого волнующей, чем бессовестную спекулятивную мелодраму из болезненной современности.