«Мы должны обеспечить клиентский опыт, который позволит людям выбирать именно “Открытие”»

Как новое бюджетное правило влияет на рынки, куда Центробанк мог вывести доллары США, и как проходит первый в России процесс санации крупного российского банка? И что будет с российской экономикой в 2019 году? Эти и другие вопросы экономический обозреватель “Ъ FM” Олег Богданов обсудил с председателем правления банка «ФК Открытие» Михаилом Задорновым.

— Фактически заканчивается год, и для вас, насколько я понимаю, он был интенсивным: новые процедуры, новый процесс в российском банковском сообществе, санация такой гигантской структуры, как финансовая корпорация банк «Открытие». Как он прошел для вас, чем отличался от предыдущей вашей финансовой практики, и что нового вы почерпнули?

— На самом деле, год для нас прошел очень удачно, для «Открытия», поскольку мы с поддержкой, конечно, акционера нашего — Центрального банка Российской Федерации — и Минфина смогли реализовать все намеченные на 2018 год планы. А именно: мы создали финансовую группу «Открытие», поскольку она такой не была еще год назад. По существу сформировали не просто банк, а финансовый холдинг, где у одного клиентского менеджера в одном отделении вы и как физическое лицо, и как предприятие может получить весь спектр финансовых услуг, то есть и банковский кредит, и депозит, и застрахуем мы вашу жизнь и здоровье, и, например, имущество юридических лиц самих предприятий в «Росгосстрахе». Мы имеем в группе «Открытие Брокер» — очень сильное, известное имя на рынке — сейчас уже и лизинговую компанию «Балтлиз».

— Это от вашего холдинга?

— «Балтлиз», Управляющая компания «Открытие». При этом мы закрепили права, договорившись с холдингом на товарные знаки, собственно говоря, самого банка «Открытие» и всех дочерних структур. Управляющая компания «Открытие», «Открытие Брокер» — все эти товарные знаки сейчас уже зарегистрированы на сам банк.

— То есть задача сохранения бренда останется?

— Задача сохранить бренд уже решена с точки зрения прав на него, а с точки зрения его использования мы решили сохранить бренд «Открытие» для уже обновленной финансовой группы. Это для нас уже окончательное решение, мы сейчас будем развивать и инвестировать именно в этот бренд.

— То есть этот процесс нельзя назвать с классической точки зрения санацией? Вы фактические строите новую структуру, некий стартап?

— Это новая структура, в которой отдельные игроки: сам банк «Открытие», Бинбанк, с которым мы объединяемся, пенсионные фонды «Открытие», «Росгосстрах». Они де-факто прошли процедуру санации, кто-то уже ее по существу завершил, большая часть игроков уже завершила. «Росгосстрах» уже нам должен принести 7-8 млрд руб. чистой прибыли в текущем году. Он начал процедуру обновления менеджмента и оздоровления где-то с середины осени 2017 года, и поэтому он быстрее и двигается в этом процессе.

Банк также будет прибыльным в этом году. И по объединенному «Открытию» плюс Бин в следующем году у нас очень серьезные планы по росту базового банковского бизнеса. Из пенсионных фондов выведены все, как мы говорим, токсичные активы, то есть те активы, которые могут обесценится. По сути, процедура санирования пусть и не была такой классической, закона такого в России вообще нет, но де-факто санирование пенсионных фондов завершено. Поэтому мы нашему акционеру, Центральному банку, благодарны. Потому что это тоже непростой процесс. Мы свои расчеты дали, у них были свои, мы два месяца обсуждали, как должен выглядеть этот план в целом по финансовой группе, договорились, побежали, и, собственно говоря, уже к середине ноября мы практически все, что было необходимо, сделали.

Второе наше достижение — команда. Откуда берем команду? Менеджмент «Росгосстраха» был заменен полностью, правление «Открытия» заменено полностью, региональные управляющие банка, три части, одна треть — это «Открытие» и Бин. То есть мы на самых сильных людей самого «Открытия» в регионах также опираемся. Треть пришла из группы ВТБ, в основном из ВТБ24, еще треть — это рынок, бывшие управляющие Сбербанка, Газпромбанка, Россельхозбанка, региональных банков.

— А здесь критерий какой был? Это конгрегация или доверие?

— Критерий — это абсолютный выбор. Когда в регионе мы подбираем управляющего и его замов, это, как правило, пять-семь интервью, причем их проводят руководители HR головного офиса «Открытие», руководители блока управления сетью, то есть наши лидеры региональной сети и профильные специалисты, кто занимается корпоративным бизнесом, розницей. То есть это собеседование, я провел с теми, кого я не знаю. Практически со всеми крупными регионами я провел встречи, может быть из 70 человек я лично подробно собеседовал пять-семь человек. То есть это для нас руководители банков в регионах — это опорная позиция, они действительно бизнес-лидеры. Мы не только в регионах сейчас уже объединенного банка, но и в головном офисе практически закончили формирование команды, топ-менеджмента. Причем многие люди пришли из Бинбанка. Кто-то, например, инвестиционным бизнесом управляет — минимальны были вкрапления в эти бизнес-подразделения, где-то они существенно были заменены.

Помимо структуры капитала команды, у нас еще в этом году была утверждена стратегия. Мы, кстати говоря, очень точно по ней двигаемся вот уже с мая, и есть первые бизнес-результаты. Есть они и у страховой компании, есть у брокера также. Но он и в прошлом году себя чувствовал хорошо, это достаточно прибыльный бизнес. И в следующем году мы хотим заметно нарастить не только объемы, но и именно финансовый результат профильного банковского бизнеса.

Но, если эту тему завершать с 2018 годом, могу сказать, что и в целом для российского банковского сектора он был успешным. Там, конечно, были волны: то одни санкции в апреле, рынок падает, в августе опять слухи, конец года — тоже разные разговоры. Но посмотрите на объективную картинку: рынок очень сильно вырос. Физические лица сейчас имеют на 22-23% больше кредитов, чем они имели в январе. Ипотека выросла, да и кредитование юрлиц, на самом деле, тоже выросло. То есть для банковского сектора 2018 стал очень удачным годом, не только для «Открытия». Во многом, может быть, потому, что санация была сделана в 2017 году. То есть 2018 год уже, скажем, в более расчищенной от негатива обстановке проходил, но и виден спрос на банковские услуги. Поэтому я думаю, что мои коллеги не могут пожаловаться. Год удачный для сектора.

— С вашей точки зрения, это процесс здоровый? Ведь доходы населения все-таки снижаются, а объемы кредитования потребительского растут. Не скажется ли это негативно в будущем на системе?

— ЦБ на то и регулятор, чтобы он предупреждал, отслеживал риски. По жизни что происходило? После девальвации рубля в 2014 году люди фактически два года вообще не брали кредитов, 2015 и 2016 — ни ипотечных, никаких. И мы поддерживали спрос — банки, договорившись с правительством, только за счет субсидирования ставок. То есть субсидировали ставки по ипотеке, субсидировали ставки по автокредитованию. Это помогло хоть как-то поддерживать спрос на кредиты. Люди в основном деньги несли в банки на депозиты, на расчетные счета. 2017 год был первым годом, когда опять начало расти кредитование. В 2018 оно сильно развернулось. Но даже если мы посмотрим сейчас, то это, по сути, возврат с точки зрения кредитной нагрузки к уровню 2014 года. Поэтому пока я не вижу каких-то серьезных проблем. Тем более надо понимать, что во многом вот этот кредитный портфель формируется за счет ипотеки. И второе — ставки-то сильно упали за этот период с 2014 года. Они сейчас гораздо даже ниже, чем в 2012 году. Исторически самые низкие. И люди во многом рефинансируют свои старые долги, они, конечно, наращивают, но у них нагрузка месячная не выше, чем она была. То есть общий объем большой, а нагрузка месячная на человека очень часто даже снижается, по сравнению с 2011- 2013 годами. В следующем году, я думаю, темпы роста розничного кредитования замедлятся раза в 1,5-2. Оно тоже будет драйвером роста банковской системы, но не столь быстрый рост, как текущий.

— Но и ставки вверх пошли. Уже два раза Центробанк повысил ключевую ставку. Как вы оцениваете вообще макроэкономический процесс в стране? И бюджетное правило Минфина, потому что много критики в адрес правительства по этому поводу? И действия Центрального банка, и общую внешнеэкономическую конъюнктуру, которая сейчас вызывает определенную тревогу, много разговоров о рецессии.

— Если говорить про внутреннюю нашу политику, то, конечно, у нас критикуют и Минфин за бюджетное правило, и денежную власть, что они ставку повышают. Но, на самом деле, если оглянуться на лет 10 назад, то тоже говорили, мол, зачем Минфину нужен стабилизационный фон, вот они ничего не понимают, давайте деньги от нефти, которые мы набираем, быстро сейчас дороги построим, мосты, стадионы, и, вообще, надо поддерживать отечественного производителя. Но когда был первый серьезный в этом тысячелетии кризис 2008 года, выяснилось, что как раз этот стабилизационный фон, причем в валюте, и послужил тем самым демпфером, подушкой, которая позволила не сократить доходы населения в кризис 2008, 2009, 2010 года. И тут же все эти злые языки замолчали.

То есть надо понимать, что все эти правила как раз и нужны для того, чтобы, когда происходит падение цен на нефть, падение доходов бюджета, даже если у государства не будет текущих доходов, фактически финансировать бюджет и поддерживать уровень жизни, прежде всего, зависящих от государства социальных слоев на каком-то более или менее стабильном уровне. Точно также, когда ЦБ ставку повышает, нам это тоже не нравится, потому что это сокращает спрос на кредиты. Но мы также понимаем, что вот ЦБ ставку повысил — здесь уже нефть упала. Получилось, что это какое-то такое превентивное действие.

Я по следующему году исхожу из того, что, конечно, инфляция повысится к середине года. Я думаю, будет где-то на уровне 5,5. Где-то со второго квартала инфляция начнет снижаться, и поэтому мы рассчитываем, что с середины следующего года, если все будет нормально, без каких-то новых политических конфликтов, то будут вместе с инфляцией снижаться и ставки. Причем нам даже не очень нужно само действие Центрального банка, поскольку и в прошлом году в, и в первой половине 2018 ставки на денежном рынке были ниже, чем ставка ЦБ. Нужно просто само понимание, куда ситуация идет: повышение инфляции ставок или снижение. Будем рассчитывать, что с середины следующего года будет снижение стоимости денег, снижение ставок в экономике.

Что может помешать этому? Первое, я сказал, — цены на нефть и сырье. Правда, сейчас есть движение вниз, может, оно сохранится в первом квартале. Есть предпосылки, что затем будет некое возвращение цены на нефть хотя бы до $55-65 за баррель. Что еще может этому помешать? Сейчас заканчивается цикл глобального роста мировой экономики, когда она росла, последние два года, 4-4,5%. Почему заканчивается? Во-первых, это не может продолжаться вечно. Во-вторых, мы видим серьезные падения на рынке, например, накануне Рождества в США на 7% за один день упала нефть, упал фондовый рынок на 3-4%. Все время происходят такие пробои в стоимости американских акций, европейских акций, такие движения вниз. Специалисты на фондовом рынке, трейдеры знают, что сами по себе такие движения — это предвестник более серьезного устойчивого обесценения ценных бумаг. И самые популярные «голубые фишки» типа Netflix, Facebook потеряли уже значительную часть своей стоимости, и сейчас они продолжают серьезно падать.

Конечно, подтолкнуть ситуацию могут не российско-американские отношения — они в этом плане минорные, только для нас существенное влияние на экономику, — а американо-китайские отношения, которые все больше ухудшаются и превращаются в холодную войну по ряду направлений, не только уже в экономике или в торговле, но и в киберпространстве, в борьбе за первенство в целом ряде технологических областей. Вот это само по себе может ускорить и так назревшее замедление мировой экономики. Если уже и без того тормозящая мировая экономика получит еще такой негативный политический импульс, здесь может быть такое замедление.

Для нас, для России, чем плохо? Плохо падением спроса на сырье. Чем меньше мировая торговля, меньше спрос на сырье, соответственно, ослабление рубля. И здесь мы возвращаемся к началу. Нужно бюджетное правило и золотовалютные резервы для того, чтобы в этой ситуации так же себя чувствовать спокойно. У нас, кстати, золотовалютные резервы сейчас примерно $480-470 млрд — всего на $100 млрд меньше, чем перед первым кризисом 2008 года. Тогда за 10 лет ЦБ накопил примерно $578 млрд. То есть, в принципе, что нужно стране в этой ситуации? Золотовалютные резервы — они достаточны. И второе — тот самый бюджет. Бюджет, слава богу, сейчас также сбалансирован. Более того, я думаю, он и этот, и следующий год проживет с профицитом, то есть у него, у федерального бюджета, доходов больше, чем расходов.

— А что с долларами, которые находятся в золотовалютных резервах? В 2008 году не было санкционных тем. Сейчас санкционная тема привела к тому, что российский ЦБ сбросил трежерис и непонятно куда вывел доллары.

— Почему непонятно куда? Он сейчас отчитается через полгода, и мы увидим. Я думаю, что, скорее всего, эти ценные бумаги просто в других валютах.

— Неужели $100 млрд отконвертировали в евро?

— Почему только в евро? Может быть, они в швейцарских франках или фунтах. Мы это узнаем через полгода.

— По-моему, Набиуллина сказала, что это государственная тайна сейчас.

— Это не государственная тайна, ЦБ официально публикует структуру золотовалютных резервов с полугодовой задержкой.

— Вопрос в завершение о том, каким будет банк «Открытие» после 2021 года. Некоторые наши банки хотят вообще стать не банками, а некими экосистемами, и преобразуются в глобальные холдинги. Задача конечная на выходе какая? Что сделать, что получить, что может предложить новым инвесторам и каким будет «Открытие» на выходе?

— Во-первых, «Открытие», как я уже сказал, это не банк. «Открытие» — это финансовый холдинг, имеющий в своем составе компании, предоставляющие весь спектр финансовых услуг: и страхование, и работу с ценными бумагами, доверительное управление вашими средствами, лизинг, факторинг.

— То есть масштабный финансовый холдинг?

— Абсолютно. И наша управляющая компания сейчас уже больше 1 трлн руб. управляет деньгами и страховыми резервами страховой компании «Росгосстрах», и деньгами нашего private banking, предлагая людям доверительное управление, и целым рядом других сфер. То есть у нас есть сейчас более триллиона рублей длинных денег, которые мы можем направлять на те промышленные проекты, которые дадут отдачу и, по сути, тем самым помогать экономическому росту.

Какими мы хотим быть через три года? Во-первых, мы хотим быть прибыльными. И это очень важно для того, чтобы как раз дальше перейти к приватизации холдинга «Открытие». Мы хотим быть прибыльными, как банк в целом, так и как каждая из его составных частей, и на это у нас нацелена стратегия и бизнес-планы 2019 года. По итогам 2019 увидите, насколько каждая из этих составных частей группы «Открытие» будет приносить прибыль. И, соответственно, для того чтобы быть прибыльными, мы должны быть интересными — рынок конкурентный — интересными для наших клиентов. Мы должны лучше всех предлагать инвестиционные продукты на мобильном телефоне и в своих офисах. Мы должны малый бизнес обслуживать лучше других, быть к нему ближе с точки зрения его потребностей. То есть мы должны обеспечить тот клиентский опыт, который позволит людям выбирать именно «Открытие». Клиентский опыт, финансовый результат — если мы это получаем в 2019-2020 году, в 2021 у нас намечена продажа 20% акций банка «Открытие». Может быть, с «Росгосстрахом» и раньше, может быть, чуть позже произойдет, может быть, мы с какой-то другой страховой компанией объединимся. Это касается продажи не только акций «Открытия», но и акций других игроков, которые собраны в нашу финансовую группу. Но пока в 2019-2020 годах надо показать ту самую заинтересованность в нас клиентам, чтобы клиенты были удовлетворены нашим сервисом, услугами, и финансовые результаты. Это потребует еще достаточно большой работы, поскольку многие процессы мы в 2018 году только начали перестраивать. Мы меняем IT-системы и в «Открытии», и в «Росгосстрахе», и в других компаниях, то есть это потребует еще какого-то времени, но уже в 2019 году клиенты увидят серьезные изменения в сервисе, в услугах групп.