Что смотреть в музеях на каникулах

Бротарс, Сала, текстиль и светопись Музей современного искусства «Гараж»

Первая в России выставка бельгийского концептуалиста Марселя Бротарса, главного наследника Дюшана и главного оппонента Бойса, дает относительно полное представление о художнике, который в последнее время стал восприниматься как ключевая фигура современного искусства. Вполне добросовестная ретроспектива: от экспериментального кино и объектов с мидиями — до фрагментов opus magnum Бротарса, проекта «Музей современного искусства. Отдел орлов», и последующих «декоров». Вишенка на торте — бротарсовское интервью с котом по вопросам современного искусства. Конкуренцию с Бротарсом способен выдержать разве что албанский художник Анри Сала с музыкальной инсталляцией «The Last Resort», переложивший Кларнетовый концерт Моцарта для военных барабанов и колониальных ветров, чтобы прозвучала оборотная, темная сторона Просвещения. Сумбурно-претенциозная выставка «Ткань процветания» конкурировать с бельгийцем и албанцем не может, но и на ней можно отыскать дюжину отличных работ. А ежегодный «Арт-эксперимент» на этот раз посвящен «Чуду света», то есть фотографии, изобретенной 180 лет назад. Арт-экспериментаторы изучат законы распространения света в инсталляции Кирилла Асса «Платонический обскурантизм» и принципы ранней фотографии в фильме Даниила Зинченко «Чудо света», а также смогут на практике освоить пинхол и фотограмму.

Русские музы и китайские свиньи ГМИИ имени Пушкина

Выставка «Пикассо & Хохлова» рассказывает по меньшей мере две истории. Первая — про русских муз и испанские страсти, про лав-стори с привкусом достоевщины, то есть про то, как Пикассо увел из дягилевского балета не самую одаренную, но самую красивую танцовщицу и что из этого вышло. Вторая — про лучший, хоть история искусства и объявила лучшими голубой, розовый и кубистический, период Пикассо — неоклассицистический, метафизический или сюрреалистический, не столь важно, главное, в отечественных музеях отсутствующий. На «„Русских вечерах" баронессы Эттинген» — те же время, место, действующие лица, сюжет с любовным многоугольником (баронесса, Серж Фера, Ирен Лагю, Леопольд Сюрваж и др.) и тема (русская). С той разницей, что главная героиня, меценатка, коллекционерка, светская львица и держательница артистического салона, пассивной ролью музы не ограничилась, писала стихи, прозу, критику, картины, а жаль: ее единственным дарованием было декораторское, удачно совпавшее с расцветом ар-деко. Прелестная историко-художественная выставка с россыпью жемчужин: Таможенник Руссо, которого Эттинген с Фера начали собирать в числе первых; Гийом Аполлинер, главред эттингенского журнала «Парижские вечера», читающий свои стихи с картавостью и завываниями Бродского; Ирен Лагю, забытый художнический талант, еще не поднятый на щит феминистками. И напоследок — новогодняя выставка «Стражи времени. Керамическая скульптура Древнего Китая», где можно поклониться хранителям уходящего года Земляной Желтой Собаки и наступающего года Земляной Желтой Свиньи, благо гениальные мастера-анималисты династий Хань, Тан и Мин кого хочешь обратят в свою веру, а также углубить познания в китайской сакральной астрономии.

Кабаков, Ларионов, Куинджи и другие арлекины Третьяковская галерея

Выставки в Новой Третьяковке, что на Крымском Валу, непреднамеренно объединены темой «русский художник и Запад». Во-первых, Михаил Ларионов, наконец-то отделенный от Натальи Гончаровой: до отъезда на Запад был в его глазах едва ли не лучшей русской кистью, после — пропал, затерялся в закулисье дягилевских «сезонов». Во-вторых, Илья Кабаков, чья ретроспектива в Москве сделана куда лучше, чем в Петербурге: Запад в его случае, напротив, стал пропуском в большую историю искусства. В-третьих, «Поэтика рубежей. Эстонское искусство 1918–2018»: самая западная в художественном смысле республика СССР, бывшая для неофициального искусства окном в Европу и свободу. Впрочем, та же тема прочитывается на выставках «старой» Третьяковки, что в Лаврушинском переулке. Ретроспектива Архипа Куинджи в Инженерном корпусе демонстрирует героическое усилие, каким пейзажные схемы итальянцев, французов и немцев наложены на природу Русского Севера и украинского юга, «Арлекины Серебряного века. Сомов, Сапунов, Судейкин» в залах графики главного здания — тоску по мировой культуре и прочие томления декадентского духа.

Viva la Vida. Фрида Кало и Диего Ривера Центральный Манеж до 22 февраля

Икона феминизма и революционер-троцкист — выставку «Viva la Vida. Фрида Кало и Диего Ривера. Живопись и графика из музейных и частных собраний» сделали петербургский Музей Фаберже и управляющий им фонд Виктора Вексельберга «Связь времен», но, как ни забавно сочетание такого предмета и такой институции, «Фаберже» теперь — наши главные специалисты по мексиканскому коммунистическому авангарду. Авангард прибыл из Музея Долорес Ольмедо в Мехико, крупнейшего собрания живописи и графики Диего Риверы и Фриды Кало, а также из частных коллекций, в том числе внука художника. Выставка самой странной супружеской пары в искусстве XX века выстроена куратором Катариной Лопаткиной на оппозициях женского и мужского, наивного и профессионального, интимного и общественно-политического, камерного и монументального — фресок одного из трех, наряду с Ороско и Сикейросом, китов мексиканского мурализма нам, разумеется, не привезут, зато предъявят четырехметровое полотно «Славная победа», подаренное Советскому Союзу его большим другом Риверой и попавшее в ГМИИ имени Пушкина. Впрочем, наиболее интересна «русская серия» из Музея Ольмедо, сделанная Риверой во время его последнего визита в СССР в 1955 году: суровая зима, синие снега, дворничихи с лопатами, дети в шубках и валенках и прочая экзотика a la russe.

От Рабина до Антуфьева Мультимедиа Арт Музей

О фотографическом происхождении музея напомнит всего одна выставка: пикториалист Василий Улитин и его «Элегия» на смерть русской деревни, снятая в самый разгар коллективизации. Остальные пространства музея отданы нонконформистам разных поколений, сопротивляющимся режиму или художественной инерции посредством не столь технологических медиа, а именно — живописью, графикой, скульптурой и объектами. Недавно ушедшего Оскара Рабина поминают небольшой ретроспективой. Лидера «Машины времени» Андрея Макаревича поздравляют с 65-летием и чествуют как художника, на удивление — неплохого. Виктора Пивоварова после ряда малоудачных московских выставок полностью реабилитируют прекрасным «Московским альбомом». «Навсегда» Дамира Муратова, создателя «Че Бурашки» и «Соединенных Штатов Сибири», свидетельствует о непреходящей актуальности соц-арта. А Евгений Антуфьев вступает в диалог с Дмитрием Краснопевцевым и, кажется, выигрывает.

Липшиц, Шемякин, Слава Птрк, «Файн Арт» и 1968 год Московский музей современного искусства

На Петровке — первая, если не считать эрмитажной «комнаты» в Главном штабе, ретроспектива классика модернизма, скульптора Парижской школы Жака Липщица. Скучного, но все же классика, да и выставка сделана серьезно и тщательно, скульптура и рисунки — главным образом из запасов Marlborough Gallery, распоряжающейся наследием художника. Для любителей чего-то не столь консервированного — здесь же, на Петровке, «Апология заблуждений» одной из старейших московских галерей «Файн Арт», отчитывающейся за 27 лет беспорочной службы на рынке современного искусства. На Гоголевском — тот же диалог классики и современности: в роли классики давно забронзовевший ветеран нонконформизма Михаил Шемякин, в роли современности стрит-артист Слава Птрк. Ну а классика, которой не суждено забронзоветь, представлена в филиале в Ермолаевском: «красный май» 1968-го в плакатах, лозунгах и кинолистовках на выставке «Запрещено запрещать» — Ги Дебор, Ален Монтесс и другие товарищи.

Русский пейзаж как еврейское изобретение Еврейский музей и центр толерантности

Идти на выставку «Левитан и авторский кинематограф» стоит и ради одной только живописи главного героя, отобранной в региональных музеях и частных коллекциях свежим и эстетствующим глазом куратора Марии Насимовой: вроде бы третьяковская ретроспектива еще не выветрилась из памяти, а все опять в новинку. Однако Левитан выступает здесь не сам по себе, а как автор формулы русского пейзажа с ее непременными членами — тоской, растворенным в воздухе умиранием и прочими чеховскими мотивами. Истинность формулы подкрепляется рифмами из отечественного кинематографа — точными, когда рифмуется настроение, и неточными, кода рифмуются мотивы, но это не дискредитирует главную идею проекта. Кстати, о рифмах: музей отмечает 80-летие со дня смерти Осипа Мандельштама двумя выставками — «Тоска по мировой культуре» с неудобочитаемыми экспликациями, что, видимо, указывает на сложность поэтического языка героя, и «Сохрани мою речь навсегда» с неудобопроходимым дизайном, что, видимо, символизирует тернистый путь поэта.

выставка

Давид Бурлюк Музей русского импрессионизма До 27 января

«Давид Бурлюк. Слово мне!» — небольшая ретроспектива «отца русского футуризма», составленная из незаезженных картин, что хранятся в региональных музеях и частных коллекциях, и представляющая разные этапы извилистого пути русского Маринетти — вплоть до японского и американского периодов. Особенно хорош японский раздел — с сеятельницей риса, почему-то напоминающей итальянского летчика-истребителя, и прочей экзотикой. У создателя Музея русского импрессионизма Бориса Минца начались известные проблемы, так что посещение одного из лучших частных музеев Москвы не стоит откладывать в долгий ящик.