выставка раритеты
В парижском Музее армии завтра открывается выставка "Когда Россия говорила по-французски"...— 300 экспонатов из шести музеев заняли шесть залов капелл собора дома инвалидов вокруг могилы Наполеона. Сегодня торжественно перережут ленточку и выслушают концерт Юрия Башмета почетные гости, а с завтрашнего дня и все посетители смогут узнать, насколько близки были Россия и Франция в начале XIX века, и удивиться, стоило ли в таком случае жечь Москву и брать Париж. Из Парижа — АЛЕКСЕЙ Ъ-ТАРХАНОВ.
Экспонаты из России привезли Государственный Эрмитаж, Государственный исторический музей, музеи Кремля, музей-заповедник "Павловск", государственный архив Российской Федерации, а во Франции их партнером стал Музей армии. Выставку, инициатором и спонсором которой стала компания "Интеррос", подготовили кураторы Наталия Золотова, Кристин Эльфриш и Жерар Жан Шадюк и дизайнер Сергей Мироненко.
Идея выставки — глубокое родство между французской и русской культурой начала XIX века и дружба-вражда между Александром и Наполеоном, которая вывела два народа на поля сражения. Ампир — один из самых эффектных и самых международных декоративных стилей, поэтому есть возможность показать лучшие императорские образцы оружия, фарфора, серебра, мебели, парадные костюмы и парадные портреты и увидеть, сколько общего у России и Франции. Это вполне удалось. Не осталось сомнений, что если бы в XIX веке существовали супермаркеты, продукция их, как и сейчас, была бы одинакова на берегах любой европейской реки, что Невы, что Сены, что Москвы.
Портреты двух императоров встречают при входе в собор дома инвалидов. Наполеон и Александр смотрят друг на друга, то ли снова пытаясь договориться, то ли утешая друг друга, что худшее позади. Этот же принцип пар соблюден во всей экспозиции. Два парадных трона — наполеоновский из здания сената в Париже и александровский из здания сената в Москве; два ордена, две кавалерийские шашки, два пистолета, два самовара, дважды два женских платья и т. д.
Русская и французская мебель в одной из капелл кажется вышедшей из-под руки одного и того же мебельного мастера. Впрочем, так оно, вероятно, и было. Лица на портретах с трудом отличимы — где русский, где француз. Только знаток геральдики разберется по цветам гвардий, эполетам и выпушкам, какой армии принадлежал этот офицер, и уже никто не догадается, при каком дворе состояла эта дама.
Разве что виды Петербурга и Парижа не спутаешь. Несомненно, что дворянство жило в одном европейском доме, следуя одним и тем же образцам, одним и тем же модам и ведя разговоры на одном и том же общеевропейском языке, которым в те годы был французский. Французам даже не надо об этом напоминать. Но может быть, полезно будет напомнить русским, которые все жалеют, что упустили шанс заставить Европу говорить по-русски.
Как ни акцентируй общность, различия все же очевидны. Портреты двух императоров, задающие тон всей выставке, говорят о многом. Фантастическое существо, античный бог на портрете Наполеона работы Доминика Энгра и прелестный господин в черном мундире на портрете Александра I работы Джорджа Доу никак не могут вступить в контакт, даже говоря на одном и том же языке. Они не могут договориться ни даже как собака с кошкой, а только как школьный учитель с драконом. То, что в итоге школьный учитель дракона победил, ничего не значит. Наполеоновские перья и его эпоха сохранились не только в архитектуре и географии Франции, но в истории и литературе всех народов — от российской до латиноамериканской. Наполеон — современный герой, а до империи Александра надо идти в музеи — Государственный Эрмитаж, "Павловск" и Госархив.
Апогей франко-русских отношений начала ХIХ века, Отечественную 1812 года, выставка деликатно обходит стороной. Есть Наполеон в Москве и Александр в Париже, но недружественную природу их визитов не подчеркивают, считая, что и так всем все известно. Больше внимания фразе Александра о том, что Париж нужно спасти для Франции и для всего мира, чем фразе Кутузова о том, что с потерей Москвы не потеряна Россия (в контексте 300-летнего юбилея это понятная вежливость, не Санкт-Петербург же, а Москву отдали французы).
Как же могло случиться, что люди такой близкой культуры, две страны с общими эстетическими идеалами сошлись в смертельной схватке, спросил я директора музея Бернара Дэво. Генерал Дэво на толстовский вопрос не ответил, заметив только, что "можно посмотреть дальше истории боев и, хотя здесь представлена эпоха великих полководцев, сама выставка — это акт мира".
Для французов выставка "Когда Россия говорила по-французски" — редкая возможность увидеть отражение своей культуры в культуре чужой. К тому же в Париж приехали уникальные экспонаты вроде огромной фарфоровой вазы "Россия", весящей около полутонны, никогда не покидавшей Эрмитажа и прекрасно вписавшейся в интерьер капеллы. Для русских — возможность показать, что они помнят своих учителей, причем помнят добром, не сохранив злопамятства на два прошедших века. Но трудно сказать, сколько времени пройдет, пока не будет собрана столь же хорошо документированная и продуманная выставка на тему "Когда Россия говорила по-немецки", посвященная первой половине прошлого века.