7 декабря президент России Владимир Путин принял в Кремле премьер-министра Греции Алексиса Ципраса — впервые после инцидента с высылкой российских дипломатов из Афин. Специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников выясняет, зачем приезжал в Москву Алексис Ципрас и как далеко он готов зайти в установлении добрососедских отношений с Россией. То есть другими словами: наденет ли он когда-нибудь галстук?
Греческого премьера Алексиса Ципраса за три с лишним года, что он не был в Москве, жизнь все-таки сильно укатала
Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ / купить фото
Премьер-министр Греции Алексис Ципрас приезжает в Москву иначе, чем раньше. То есть он по-прежнему приходит на любую встречу без галстука, с ветрено расстегнутым воротом рубашки, но только позже, чем положено. То есть раньше за ним не была замечена любовь к опозданиям.
С другой стороны, опаздывать на встречу с Владимиром Путиным — это значит приходить вовремя. То есть по идее одновременно с ним. Но нет, Алексис Ципрас приходит даже позже. 7 декабря он больше чем на полчаса опоздал даже на церемонию возложения венков к могиле Неизвестного солдата в Москве. А все остальные-то пришли когда надо: и его подчиненные, и не его, и журналисты. И продрогли, и запомнили.
В пресс-центре понемногу согревающихся корреспондентов греческих СМИ все-таки лихорадило от одного вопроса: будет или не будет на встрече министр иностранных дел Сергей Лавров? Сразу скажу: нет, его не было, по крайней мере в начале переговоров. И вот это произвело на некоторых греков неизгладимо сильное впечатление.
— Да почему это вас так волнует? — спрашивал я одного из них, судя по наиболее таинственному виду, самого информированного.
Он хранил гордое молчание.
— Это, видимо, не случайно — если его не будет? — наугад на всякий случай предположил я.
— Вот именно! — вдруг прорвало моего собеседника.
Мои негромкие расспросы и его ответы безразличным полушепотом привели к тому, что я быстро приблизился не то что к истине, а к какой-то, не исключено, просто-таки опасной черте.
— Лавров, вы же знаете, возглавляет ортодоксальную палестинскую организацию,— рассказал в конце концов греческий журналист.— И историей с высылкой из Греции двух российских дипломатов ему был дан знак.
— Кем? — все еще легкомысленно недоумевал я.
— Как кем? Соединенными Штатами,— зябко пожимал плечами мой собеседник.— Кем же еще! Ципрас выбрал американцев в качестве стратегических союзников. Вы что, не знаете? Они и выдали ему российских дипломатов!
— А Лавров здесь при чем? — я все-таки быстро запутывался.
— Я же говорю,— терпеливо повторял греческий журналист.— Лавров — председатель ортодоксальной палестинской организации…
— Но какая связь между высылкой российских дипломатов из Греции, Лавровым и ортодоксальной палестинской организацией? — упорствовал я в своем неведении.
— Это и предстоит выяснить,— все тем же громким полушепотом разъяснял мне мой собеседник.
Итак, Сергея Лаврова и в самом деле не было в начале переговоров в Представительском кабинете Кремля. Это начало не произвело на меня никакого впечатления. Но я уже знал, к кому следует обратиться за разъяснениями и толкованиями потаенных смыслов и знаков.
— Да,— подтвердил греческий журналист,— было крайне интересно!..
— Но что? — чуть не простонал я.— Что интересно?!
— Вы обратили внимание,— снова великодушно рассказал он мне,— что ваш президент заявил, что не намерен обсуждать с Ципрасом двусторонние отношения?
— Нет,— признался я,— не обратил. Не было такого!
— Эх вы… Он же сказал: «Нам есть о чем поговорить и о ситуации в регионе, и по некоторым международным вопросам»! Путин понимает, что Ципрас — посланник! И чей!
Да, я уже понимал: ТОГО, КТО ОТКАЗАЛСЯ ВСТРЕЧАТЬСЯ.
— А дальше что было? — продолжил он и процитировал своего премьера: — «С моего последнего визита минуло три года, и, как я уже сказал, много изменилось! Греция нашла свой путь…» Американский путь! «И находится сейчас в достаточно хорошем положении». Конечно, теперь в хорошем! «Но международная повестка дня продолжает оставаться критической во многом…» Во многом, вы понимаете?!
Я, кажется, начинал понимать. Во всяком случае, более подробного разбора деталей, тайных знаков, смыслов и жестов на этих встречах я не мог даже припомнить, в том числе и от себя.
— А то, что после этого Путин сказал «спасибо!», тоже о чем-то говорит? — не удержался я от последнего вопроса.
— А вы сами подумайте!..— пожал плечами греческий журналист.
Вот я с тех пор и думаю.
Остается сказать, что Сергей Лавров на самом деле уже второй день работал в Милане, на встрече министров иностранных дел ОБСЕ (см. материал на этой странице).
Переговоры Владимира Путина и Алексиса Ципраса были между тем долгими. Очевидно, что за три с лишним года, что греческий премьер не был в нашей стране, он сильно изменился. Жизнь, похоже, укатала его. Он, видимо, и правда долго решал, без кого не может обойтись, и понял, без кого. И вряд ли жалеет о своем выборе.
— Греческая экономика выдержала,— сказал он на пресс-конференции,— Греция вышла из трудного периода!
Алексис Ципрас гордится этим и отдает себе отчет в том, что за то, чтобы его экономика выдержала, приходится платить — например, изменяющимся мнением многих ее граждан по поводу своего премьера, которое сводится к деликатной формулировке: а как хорошо все начиналось…
— Что значит плохая экономика? И что значит по сравнению с ней плохая честь? — я вспомнил, как переспрашивал меня несколько минут назад все тот же греческий журналист.— Еще немного, и греки в партизаны пойдут!
Наверное, что-то в этом роде греческий премьер и понимал, когда все-таки собрался в Москву. Теперь он благодарил российского лидера за то, что тот дал ему возможность «объяснить позицию Греции в отношении северных соседей: чтобы они не называли себя "Республика Македония"! И это слишком важно для нас с точки зрения нашей истории!»
Вряд ли эта проблема из тех, которые Владимир Путин мог бы помочь решить. Но это была проблема из тех, про которую греческий премьер всегда и везде будет говорить, так же как о проблеме Северного Кипра («Конечно, говорили и о кипрском урегулировании…» — произнес Владимир Путин. Да, говорили, и что? Решили хотя бы отчасти?). Не сказать об этом в любой аудитории Алексису Ципрасу нельзя, потому что вдруг кто-то решит, что, может, и подзабылось, и даже вдруг смирились?
— Обсудили,— продолжил греческий премьер,— развитие событий в Азовском и Черном море…
Обострение отношений России и Украины в Черном море. Главное
Вам-то, хотелось спросить, что уж до этого, простите, конечно, ради бога, но у Алексиса Ципраса оказался аргумент:
— В Мариуполе живут 130 тыс. греков!
Ну, тогда конечно.
И греческий премьер поблагодарил российского президента за подробное объяснение ситуации (то есть Владимир Путин опять увлеченно рисовал схемы движения украинских судов к Керченскому мосту на бумажке…).
Один из вопросов вернул Алексиса Ципраса к его достижениям, и тот с удовольствием воспользовался очередным шансом рассказать, что последние несколько лет были «черным периодом в истории Греции, но теперь мы уже отдали часть долга… А ведь Греция могла потерять свое геополитическое значение…»
По правде говоря, Греция теряет свое геополитическое значение примерно с I века до нашей эры.
Но, видимо, амбиции Алексиса Ципраса и состоят именно в том, чтобы вернуть Греции как раз то самое величие. А иначе чего и заводиться?
— Мы всегда поддерживали греческий народ и греческое государство! — сообщил Владимир Путин.
Он ни слова при этом не сказал про поддержку лично греческого премьера (его, в конце концов, и так есть кому поддержать).
Тема высылки российских дипломатов из Греции не могла быть не раскрыта на этой пресс-конференции. Владимир Путин заявил, что «мы изначально не были согласны с основанием высылки наших дипломатов. Я с трудом себе представляю, что кто-то здравомыслящий и в Греции, и в России может подумать, что Россия плетет какие-то козни против Греции… Это просто нонсенс, чушь!..»
Впрочем, российский президент не стал отрицать, что эти дипломаты не были случайными людьми для российских спецслужб, и, пожав плечами, предположил, что если бы у их греческих коллег возникли какие-нибудь вопросы, то «существует много способ урегулирования ситуаций подобного рода без всяких театральных жестов». Надо сказать, и господин Ципрас не подыгрывал российскому президенту:
— Дождь летом не значит, что не было лета и что больше никогда не будет хорошей погоды!.. Пока я буду премьер-министром, подобные вопросы не будут решаться под давлением третьих стран… Но одиночные случаи нас беспокоят, и мы должны передавать такого рода послания!.. Я рад, что этот вопрос решился…
На самом деле Алексис Ципрас, скорее всего, чист перед собой: история с переименованием соседней страны в Республику Македония настолько и вправду болезненна для Греции, что появившиеся подозрения в том, что в ней участвуют российские спецслужбы (и главное, не на стороне Греции!), именно к такому результату по всем признакам и должны были привести.
Кроме того, греческий премьер еще добавил, что страны НАТО, по его мнению, должны пользоваться ценным положением Греции (видимо, прежде всего как православной страны) в отношениях с Россией.
А на вопрос, можно ли, в свою очередь, использовать Грецию как транзитную страну для поставок российского газа в Европу, премьер ответил, что уже на 80% построен газопровод из Азербайджана в Европу через Грецию, и можно подумать, как и в самом деле использовать его для загрузки российским газом. Владимир Путин, в свою очередь, говорил, что «фактически построен трубопровод из Греции в Италию, но газа там нет… И можно подумать, как его наполнить…»
То есть Владимир Путин отстаивал прежде всего интересы «Турецкого потока», понимая, конечно, что Греция вынуждена (а может быть, и рада) будет учитывать прежде всего американские интересы при строительстве трубопровода из Азербайджана.
Напоследок господин Ципрас по просьбе корреспондента Life Александра Юнашева разъяснил, увидят ли его когда-нибудь в галстуке:
— Галстук — это как петля на шее греческого народа! — неожиданно горячо воскликнул Алексис Ципрас.— Но если мне господин Путин подарит галстук в следующий раз, то обязательно надену.
Надо понимать, о чем он сейчас говорил: что наденет петлю на шею греческого народа.