Впрочем, не стоит: в пампасах они уже были — и кончилось это плохо, практически геноцидом. Шел 1516 год, и конкистадор Хуан Диас де Солис приступил к исследованию окрестностей свежеоткрытого залива Ла-Плата. У слияния рек Параны и Уругвая испанцы повстречались с индейцами — вероятно, чарруа или гуарани. К сожалению, они друг другу вообще не понравились — и индейцы всю экспедицию во главе с де Солисом попросту съели, такой уж у них был народный обычай. А вот конкистадорские боевые псы выжили и, оставшись без хозяев, просто удалились в пампасы, где принялись самостоятельно устраивать свою судьбу.
Фото: topsimages.com
Такова главная и самая волнующая версия происхождения уругвайских симарронов (а то и симаронов, но «рр» лучше). Другие версии проще и скучнее. По одной из них, конкистадорам неохота было кормить своих догов и мастифов — и они опускали их на вольные хлеба, откуда на борт возвращались отнюдь не все. А по другой, уж совсем неинтересной, симарроны — это всего лишь одичавшие потомки индейских собак. Впрочем, в любом случае им долгие века пришлось как-то устраиваться без человеческой опеки.
И ничего, устроились они в целом неплохо. Охотились на кого придется, женились с кем попало, крепли, умнели, хитрели, наглели. Расплодившись и сбиваясь в стаи, они постепенно превратились в настоящий бич пампасов: сильные, смелые, агрессивные и совершенно дикие собаки не стеснялись нападать на домашний скот, да и на людей тоже. И люди приняли меры — думаю, понятно какие.
К счастью, до поголовного уничтожения симарронов дело не дошло: опасные, но прекрасные псы понравились нескольким ранчеро. То есть в начале XIX века на уругвайских просторах нашлось несколько героев, не ставших стрелять в диких собак, а попытавшихся с ними подружиться. Благодаря им Уругваю, отнюдь не кинологическому центру вселенной, удалось обогатить мир великолепной породой — уругвайским симарроном. Или просто мароном/маруном. Или собакой гаучо. Или — до сих пор! — уругвайской дикой собакой, хотя собака эта давно не такая уж и дикая.
Однако она и не диванно-поцелуйная, ни в коем случае! У этой породы за плечами несколько сотен лет абсолютной независимости, а это не могло не сказаться на характере симаррона. Многие из них имеют непреодолимую склонность к бродяжничеству и мечтают удрать из родного дома — не навсегда, конечно, а так, погулять, изучить обстановку, установить на районе свои порядки.
Наш марон — собака совсем не простая, и кому попало ее заводить не стоит: в руках неопытного или слабовольного владельца этот уругваец может стать попросту опасным. И уже не раз становился, недаром в некоторых особо осторожных странах эта порода то и дело попадает в список запрещенных. Это, конечно, не потому, что симаррон имеет некие врожденные порочные наклонности — он их не имеет. Просто такую гордую, независимую и своенравную собаку нельзя доверять беспечным и безответственным мечтателям.
А у толкового воспитателя симаррон раскрывается во всей своей красе. Конечно, не внешней — внешняя красота всегда при нем. Он немного похож на немецкого дога, только уменьшенного и перекачавшегося на тренажерах. Он могуч, как и все молоссы, к которым относится эта порода, правда, не так уж и огромен: симаррон весит килограммов 35–45, то есть раза в два меньше английского мастифа. Но все равно назвать его некрупным язык не поворачивается — такой он крепкий, мощный, мускулистый и ладный. Самый «симарронский» окрас — тигровый, бывают они еще и палевыми, и желтовато-коричневыми, иногда с черной маской. Там, где собачьи бои еще разрешены, симарронам подрезают уши, отчего они выглядят еще суровее. Впрочем, и с болтающимися ушками уругваец все равно не превращается в милашку: вид у этой собаки строгий и даже свирепый, не вызывающий желания вступать с ней в тесный контакт. Вот и не надо: симарроны не больно-то любят чужих. Потому что они — собаки гаучо, то есть пастухи,— а чужой может украсть корову. И еще они сторожа — а чужой может украсть хозяйский сундук. А еще они охранники — а чужой может обидеть хозяина. А еще они охотники — а чужой может увести у хозяина добычу, кабана или волка. А еще чужой может оказаться беглым рабом — а симарроны в свое время занимались еще и ловлей сбежавших невольников. Так что, сами понимаете, всякие подозрительные незнакомцы доверия симаррона не заслуживают.
Что до отношений с хозяевами, то в них симаррон выступает сторонником любви, но без панибратства. Он бесконечно предан своим людям и без раздумий отдаст за них жизнь. И конечно, он не против некоторого количества ласк, игр и поцелуев, однако вымогать внимание симаррон вряд ли себе позволит.
Как и большинство аборигенных пород, марон чрезвычайно умен, быстро всему учится и может быть безукоризненно послушным — но только если ему повезло попасть в умелые руки человека, который с самого младенчества твердо, настойчиво и терпеливо разъяснял симаррону его истинное положение в семье и в мире. Причем воспитывать эту собаку надо постоянно, а не от случая к случаю. Стоит только дать слабину, и хитрый пес, обуреваемый стремлением к доминированию, всем покажет кузькину мать. Придется вам возвращать его обратно во вменяемое состояние, а это может оказаться непростой задачей: симарроны вообще-то довольно упрямы и самоуверенны.
В общем, уругвайский симаррон — собака не для мягкотелых либералов. Хозяину этого непростого создания придется быть сильным духом, уверенным в себе, настойчивым, терпеливым, спокойным, твердым, но ни в коем случае не грубым, смелым, добрым и подвижным, ибо, помимо прочего, симаррону нужны еще и физические нагрузки. То есть этот счастливый хозяин должен быть похож на гаучо, причем на идеального, из кино.
А еще этот гипотетический хозяин должен быть чрезвычайно упорным в достижении поставленной цели, ибо в наших краях разыскать симаррона, мягко говоря, непросто: для нас эта порода, лет десять назад получившая официальное кинологическое признание, экзотична не меньше, чем домашний жираф. А вот в родном Уругвае симаррон очень популярен, водится он и в прочих южноамериканских местах и потихоньку проникает в Европу. У нас симаррон пока настолько редок, что даже неясно, за сколько его можно купить. И если в какой-нибудь Бразилии хороший представитель этой породы тянет тысячи на четыре долларов, то сами понимаете, во что эта цена превратится по дороге к нам.
Однако за правильно воспитанного симаррона никаких денег не жалко. Если вам удастся не испортить собаку, то вы получите сурового, но надежного компаньона, верного, преданного, умного, послушного, отважного и сдержанного друга, защитника и помощника, неутомимого спутника и вообще кого угодно — симарроны всегда были многофункциональными собаками, способными буквально на все. К тому же их короткая плотная шерсть практически не требует ухода, их здоровье не вызывает опасений — правда, как у многих крупных пород, у маронов есть склонность к дисплазии тазобедренного сустава. И продолжительность их жизни вполне приличная, лет 14–15, что для молосса очень неплохой результат, так что высокое покровительство симаррона вам обеспечено на много счастливых лет вперед.