Общественные организации предлагают изменить законодательство, чтобы продолжать реформу сиротских учреждений. Об этом в Общественной палате (ОП) рассказали участники общественного мониторинга, которые последние три года изучали ситуацию в детских домах и интернатах Калининградской области и Удмуртии. По мнению специалистов, разделять детей по возрасту и состоянию здоровья больше нельзя, сиротские учреждения необходимо разукрупнять, а Минобру следует разъяснить руководству общеобразовательных школ, что отказ принимать детей с особенностями развития — это нарушение федерального законодательства.
Фото: Юрий Мартьянов, Коммерсантъ / купить фото
В региональных общественных палатах завершаются мониторинги сиротских учреждений — как они выполняют правительственное постановление №481, посвященное реорганизации детских домов по семейному типу. От ОП РФ в мониторинге участвовали благотворительный фонд «Волонтеры в помощь детям-сиротам», а также специалисты московского Центра лечебной педагогики (ЦЛП), фонда «Образ жизни», члены ОП РФ. Углубленный мониторинг оказался возможен только в тех регионах, которые сами готовы сотрудничать с общественными организациями, отмечает руководитель благотворительного фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам» Елена Альшанская: «Мы выбирали именно из тех регионов, которые согласились. Обычно во время мониторингов смотрят устройство здания, помещений, санитарно-бытовые условия. Нам же было важно говорить с детьми, учитывать их мнение. Для этого руководство регионов позволило нам заглянуть везде, где мы хотели, и поговорить со всеми, с кем мы хотели». Эксперты утверждают, что во многих европейских странах качество жизни в социальных учреждениях оценивают вместе с детьми, и что в России необходимо включить детей в этот процесс. Юрист фонда Ольга Будаева приводит в пример одно учреждение, которое участвовало в мониторинге и в котором ребенок вместе с воспитателем оценивал себя, свое поведение, свои ресурсы, а потом вместе с психологом создавал план дальнейшей работы.
Выводы, которые сделали эксперты, свидетельствуют о том, что сиротская система в стране меняется медленно и в ней по-прежнему нарушаются права ребенка. Общественники отметили, что в большинстве детских сиротских учреждений созданы казарменные условия, нет индивидуального подхода, дети носят и едят то, что им дают, а не то, что они хотели бы, не учитываются также их желания в выборе досуга или профессии. «У одной девочки в ДДИ на ее собственном счете более миллиона рублей, ей 17 лет и она мечтает купить швейную машинку, но органы опеки не разрешают ей снять деньги,— рассказывает Елена Альшанская.— Это показательный пример того, что система воспринимает ребенка как объект опеки, а не личность, имеющую собственные мнения и желания». Психолог «Волонтеров» Юлия Курчанова в беседе с “Ъ” отмечает, что в детских домах-интернатах особенно тяжелая ситуация — в них много детей и мало места, скученно и душно, они сильно удалены от крупных населенных пунктов, поэтому там не хватает квалифицированных специалистов. Именно по этой причине медицинская и реабилитационная помощь многим детям не оказывается. По мнению куратора благотворительной программы поддержки приемных семей «Близкие люди» Алены Синкевич, медицинские организации в регионах должны отвечать за неоказание медпомощи детям-сиротам: «К нам в проект часто приходят дети, имеющие множество запущенных диагнозов, которые никогда не лечились или даже не диагностировались. Это чудовищно, многие приемные семьи понимают, что ребенок мог бы жить полноценной жизнью, но время упущено. И мы не знаем ни одного случая, когда хоть один ответственный человек был бы за это наказан».
У многих детей, особенно в ДДИ, нет личных технических средств реабилитации. «Да, на все отделение есть несколько колясок и стульчиков, но они общие и не каждому ребенку подходят,— говорит Юлия Курчанова.— Нет очков и слуховых аппаратов. А что это значит? Ребенок не видит и не слышит окружающий мир. В одном московском ДДИ недавно провели комплексную диагностику всех детей и снабдили тех, кто нуждался, очками и слуховыми аппаратами. И сразу сотрудники отметили скачок в развитии детей, у них снизилась агрессивность, дезадаптивное поведение. Оказалось, что трудности поведения были связаны с тем, что дети боялись внешнего мира, они его не понимали. В итоге изменилось качество жизни детей и качество работы персонала».
В маленьких учреждениях дети получают больше индивидуального внимания, отмечают специалисты, у них есть личное пространство, а в ДДИ ничего этого нет: кровати стоят вплотную друг к другу, на десять детей-колясочников один сотрудник. «Поэтому мы рекомендуем разукрупнять эти учреждения,— резюмирует Юлия Курчанова.— Нельзя жить в комнате, где 20 кроватей стоят в ряд и больше ничего нет».
Напомним, что постановление правительства РФ №481 о реформировании сиротских учреждений по семейному типу обязывает руководство детского дома или приюта работать с кровной семьей ребенка, а если возвращение домой невозможно, то устраивать воспитанника в приемную семью. Иными словами, размещение в сиротском учреждение государство считает временной формой. «Также в постановлении отмечено, что на время размещения в учреждении качество жизни ребенка не должно ухудшаться, и ему нужно создать постоянную среду, в которой он будет чувствовать себя в безопасности,— говорит Елена Альшанская.— То есть ребенка не нужно переводить из учреждения в учреждение, из группы в группу, и ему необходимо присутствие близкого взрослого — воспитателя, нянечки. Во многих детских домах и интернатах до сих пор считают, что безопасность — это закрытые двери. Но для ребенка безопасность напрямую связана с постоянством и качеством отношений с взрослым. И если взрослые постоянно меняются, то у него нет ощущения защиты». По словам участников мониторинга, во время первых визитов в учреждения они зафиксировали множество переводов. «Одна девочка пережила восемь переводов из учреждения в учреждение, это случилось, потому что маленькие детские дома закрывали,— рассказывает Елена Альшанская.— Ребенок, переживший восемь переводов, часто в результате имеет серьезные поведенческие нарушения, и шансов на адаптацию в обществе у него очень мало. У этой девочки две сестры, но они были разделены. Так часто случается: ребенка забирают из семьи, и если дети разного возраста и состояния здоровья, их разлучают с братьями и сестрами, разводят по разным учреждениям из-за возраста или диагнозов, и они не видят друг друга годами. Один ребенок сказал нам, что мечтает только об одном — увидеть хоть раз своего брата и сестру, которых не видел четыре года. Но если этого ребенка захотят усыновить, то органы опеки скажут, что у него есть брат и сестра и что их нельзя разделять».
Изучая ситуацию в детских домах, специалисты из НКО проводили семинары для работающего там персонала, так что спустя три года, к окончанию мониторинга, детей стали переводить меньше, а в одном регионе даже реформировали детский дом как учреждение семейного типа для детей разного возраста и разного состояния здоровья. Но это единичный случай и не позволяет решить проблему системно, отмечает госпожа Альшанская: «У нас по закону детские сиротские учреждения разделены на дома ребенка, детские дома и интернаты для детей с умственной отсталостью. Первые подчиняются Минздраву, вторые — Минобру, третьи — Минтруду. До четырех лет дети живут в домах ребенка, с четырех до 18 в детдомах или школах-интернатах, а дети с ментальными нарушениями — в ДДИ. Это деление детей по диагнозам и возрасту необходимо прекратить, должен быть один тип детских учреждений под одним ведомством. В такое учреждение должны принимать любых детей с рождения до 18 лет, и внутри необходимо создать условия для детей с особыми потребностями — тогда их не нужно будет переводить с места на место, а братьев-сестер не будут разлучать». Сотрудники многих учреждений с экспертами согласны, отмечает Елена Альшанская: «Сегодня во многих ДДИ одна нянечка на 20 тяжелых детей, она не успевает кормить, мыть, гулять, качественный уход за ребенком невозможен. Но если у вас в группе один младенец, один с тяжелыми нарушениями, а остальные едят за столом сами, то и сотрудникам легче, и детям проще социализироваться».
Изменения необходимо внести как в постановление №481, так и в Семейный кодекс, полагают эксперты.
Проблематичным остается устройство детей с инвалидностью, особенно ментальной, в обычные школы. «Когда мы в первый раз приехали в калининградский ДДИ в поселке Крылово, ни один ребенок не ходил в школу,— говорит Елена Альшанская.— Сейчас ходят около 40 детей, и школа их очень хорошо приняла. Но это уникальный случай. В других регионах часто школы не хотят принимать детей с особенностями развития, особенно из ДДИ. Это нарушение закона об образовании. Школа обязана нанять дополнительных специалистов для ребенка с особенностями развития или же на своем школьном автобусе возить его в ту школу, где их могут обучать. Но руководство говорит, что у них нет денег на создание доступной среды. Кто за это отвечает, непонятно. К сожалению, в постановлении №481 заложена обязанность сиротского учреждения обучать детей во внешней среде, но при невозможности допускается обучение внутри. Во многих интернатах этим пользуются, и это не невозможность, а просто нежелание».
Также специалисты полагают, что размещение детей в больших учреждениях не отвечает их интересам. «Когда на весь регион один или два ДДИ, то это значит только одно — большинство детей не могут общаться с родными, потому что те живут очень далеко и не в состоянии приезжать в учреждение,— говорит Елена Альшанская.— 481-е постановление обязывает руководство учреждения работать с кровной семьей, чтобы сохранять родственные контакты и по возможности возвращать ребенка в семью. Но как это делать, если учреждение находится в 500 км от дома? Семье долго, дорого, учреждению тоже, в итоге прекращаются контакты, ребенок становится фактическим сиротой при официально сохранившихся родителях. Он лишается семьи, родных, соседей, своей среды, в которой родился и жил». Когда разрабатывалось постановление №481, общественники предлагали ограничить численность детей в учреждении до 60 человек, однако власти решили, что это дорого. Один из чиновников в частной беседе с “Ъ” сообщил, что «рентабельность начинается со 150 человек в учреждении». При этом в большинстве развитых стран остались только малокомплектные детские дома на 10–12 детей. Эксперты из НКО убеждены, что деньги на реформирование системы и создание нормальных условий для детей в государстве есть — их нужно грамотно перераспределить.
По официальным данным, в российском банке данных около 48 тыс. детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей. Однако на деле в сиротских учреждениях воспитывается значительно больше детей. «30% детей находится в организациях для детей-сирот по заявлениям родителей, их нет в банке данных,— поясняет госпожа Альшанская.— А еще мы стали заходить в социально-реабилитационные центры, которые предназначены для работы с детьми, живущими в семье, и увидели, что эти центры, по сути, дублируют детские дома или становятся первой ступенькой на пути к детскому дому, закладывая еще одно перемещение на сиротском этапе. При этом СРЦ — это не учреждение для сирот, и никто не мониторит его в рамках постановления №481. Но в ряде регионов детей там в два раза больше, чем в детских домах».
Точного ответа на вопрос, сколько на самом деле в российских сиротских учреждениях воспитывается детей, у экспертов нет, но предварительные подсчеты таковы: к 48 тыс. анкет в федеральном банке данных нужно прибавить тех, кто живет в учреждениях по заявлениям родителей, и еще от 30 тыс. до 50 тыс. воспитанников СРЦ и приютов. Получается, что вне семьи в коллективных стационарных организациях живет около 100 тыс. детей. «При этом часть детей находится там совсем не потому, что родители не хотят их воспитывать или плохо к ним относились»,— отмечает Елена Альшанская. В регионах детей с инвалидностью часто не берут в обычные школы, нет социальной и медицинской реабилитации, поэтому родители вынуждены отвезти их в ДДИ, чтобы там они получали образовательные и реабилитационные услуги. Размещение ребенка в учреждении приводит к разрыву его связей с семьей, родственниками и способствует дальнейшей инвалидизации. «Государство говорит нам, что реорганизация стоит дорого,— подводит итог Елена Альшанская.— Но если посчитать, сколько тратит государство на содержание ребенка с 0 до 18 лет в детском учреждении, а потом на меры социальной поддержки — квартиры и пособия,— то на эти деньги можно жить в центре Москвы и получить платное образование в Кембридже. И при таких затратах ребенок выходит во взрослую жизнь с огромными проблемами и совершенно к ней не готовым».