Зрителей оставили с носом

На сцене Оперы Бастилия показали новую постановку испанца Каликсто Биейто — «Симона Бокканегру» Джузеппе Верди. История генуэзского дожа, несчастной любви и тайного злодейства преподнесла сюрпризы, но скорее для зрения, чем для слуха, считает корреспондент “Ъ” во Франции Алексей Тарханов.

Классическая опера хороша тем, что не боится спойлеров. Это не премьера «Бонда», где вас заставляют писать бумагу о неразглашении. Либретто полагается читать, прежде чем садятся в кресло. И тут-то Биейто преподносит первый сюрприз.

На темной сцене в кожанке появляется главный герой. Авантюрист, любовник, адмирал, корсар Симон Бокканегра, которому предстоит стать дожем могущественной Генуи, потерять возлюбленную, найти пропавшую дочь, помириться с врагами и умереть от предательского яда. Симон либретто не читал и не знает о своей судьбе.

Сцена выглядит сначала современной, пустой и скучной. И вдруг поворотом круга на сцену вплывает огромный корабль, его нос с тяжелой бульбой, трехэтажной высоты форштевень нависают над действием. Этот образ корабля, выброшенного на сушу, от которого остаются только обглоданные временем ребра мертвого морского чудовища, в чреве которого варится яд власти, очень важен для спектакля. Он станет то дворцом дожа, то домом его дочери, то укрепленным замком его противника аристократа Фиеско.

Вот старик вытаскивает на сцену тело своей дочери Марии, возлюбленной Бокканегры, которая умерла от любви и тоски, и убивается над ней так, как будто бы сам наложил на нее руки.

Во имя Марии главный герой согласился стать дожем, чтобы сделаться ровней спесивым Фиеско и получить в жены женщину, от которой у него есть дочь, украденная и потерянная. Ради этого он готов сменить кожу. Момент, когда главный герой снимает с себя кожанку пирата и надевает костюм и плащ народного избранника, примеряет тонкие очки и собирает шевелюру в набриолиненную прическу, не столь эффектен, как явление корабля, но не менее точен.

Пара друзей-врагов — Симон Бокканегра (французский баритон Людовик Тезье) и Якопо Фиеско (финский бас Мика Карес) идеально уравновешивают друг друга. Тяжелый издерганный Бокканегра, который мечется, развевая полы плаща, между любовью к Генуе и любовью к дочери, и высокий сухой Фиеско в профессорских очках, который одет в броню костюма, броню обычая и превосходства над плебеем, соблазнившим его дочь и похитившим, как он считает, его внучку.

И рядом с ними настоящий художник, творец интриги политтехнолог Паоло (итальянский баритон Никола Алаймо). Вместо блестящего хитреца он предстает грузным астматиком, то и дело припадающим к ингалятору, как будто насыщающему его злобной силой, и постоянно носящим с собой ведро с водой, чтобы освежать лицо (в наше время он так ходил бы с капельницей). В этом ведре он поднесет Бокканегре смертельный яд, в это же ведро уронит свою отрубленную голову.

Рядом с этой замечательной тройкой картонным героем-любовником выглядит молодой аристократ Габриэле Адорно (итальянский тенор Франческо Демуро), влюбленный в обретенную дочь Бокканегры и разрывающийся между страстью и местью.

«Симон Бокканегра», по крайней мере у Биейто,— опера про мужчин. Женщины здесь малоинтересны, хотя у Верди из-за них и начинается государственная игра. Шатающаяся по сцене без рубашки Мария, покойная любовь Симона, лишена слов. У дочери Бокканегры и внучки Фиеско Амелии-Марии (сопрано Мария Агреста) их, напротив, слишком много, свои сцены и дуэты она проводит с бессмысленной аффектацией, половину спектакля разгуливая в размазанной по лицу туши, как карикатурная жертва домашнего насилия. Она не живой персонаж, а некий символ согласия трех мужчин, которые, как в латиноамериканской драме, оказываются родственниками. Не зря ее не показывают на крупных планах. В то время как Людовик Тезье то и дело фигурирует на видео, демонстрируя не только свои вокальные данные, но и актерские способности.

«Симон Бокканегра» — опера сложная для постановки, и мало у кого она выходила безупречно. Не зря ее пытались исправить еще авторы на уровне либретто. Действие прыгает через десятилетия, переносится из одной точки в другую. Как раз с этим Биейто справился, у его оперы есть простой и ясный визуальный, а не только музыкальный образ. Его союзником в этом стал итальянский дирижер Фабио Луизи, который точно и страстно вел свой оркестр и заслужил в финале маленькую овацию наравне с главными героями. Режиссер, вышедший на премьере на поклоны последним, получил изрядную порцию возмущенных «бу-бу-бу», но для тех, для кого музыкальный театр еще и зрелище, работа Биейто архитектурна и интересна.