Экономика отчуждения от наследия: как все устроено
Суздальская красота — ускользающая. Ни местному бюджету, ни жителям города от нее большого дохода нет
Фото: Алексей Куденко, Коммерсантъ / купить фото
У меня перед глазами стоит картинка из 2002 года. Двор советского жилого дома — с потрескавшимся асфальтом, лужами, наваленными досками. Посреди двора — угольная куча. И на этой куче и рядом с ней играют дети. Понятное дело, чумазые и перепачканные с ног до головы.
Было это в Ростове Великом, жемчужине «Золотого кольца России». В 500 метрах от этого двора красовался отреставрированный белоснежный Ростовский кремль, у ворот торговали сувенирами, один за другим подъезжали автобусы с туристами и интуристами. А рядом — хоть фильмы про разруху 1920-х снимай. Было полное ощущение, что «Золотое кольцо», музей-заповедник и райцентр Ярославской области — Ростов живут в параллельных мирах.
И вот спустя 16 лет, осенью 2018-го, я читаю речь мэра города Суздаля Сергея Сахарова на недавнем столичном форуме «Содружество» — и картинка оживает перед глазами. То же ощущение параллельных миров. Только теперь оно подкреплено цифрами, которые мэр помнит наизусть.
В Суздале живут 10 тысяч человек, а туристов за год приезжает более полутора миллионов. Это на уровне многих европейских городов. Казалось бы, мэру надо радоваться и вниманию к городу и его памятникам, да и доходам в местный бюджет. Ведь с высоких трибун в последние годы неустанно призывают к развитию туризма, что и исторические памятники поможет восстановить, и градам и весям принесет прибыль и оживление экономики.
Однако цифры мэра Сахарова убеждают скорее в обратном. Бюджет, сказал мэр, скроен так, что зависит от тех показателей, которые не связаны с турпотоком. «Это, например, налог на землю, который никак не зависит от туриста. Это налог на имущество физических лиц, он тоже с туризмом никак не завязан». И только налог на доходы физических лиц и его 10 процентов, которые достаются городу Суздалю, хоть как-то коррелируют с туристическим потоком.
Туристы ежегодно оставляют в Суздале почти 2,5 млрд рублей. Но из этой суммы, продолжает мэр, городу достается только 0,7 процента, около 17 млн.
Причина — «перевернутая налоговая пирамида». Большинство собранных в городе налогов перераспределяется в федеральный и региональный бюджеты. Не стану утомлять читателя выкладками мэра, доверимся ему: он человек ответственный, на одном из всероссийских совещаний убеждал президента оставлять больше налогов историческим муниципалитетам.
Всех доходов у Суздаля получается 95 млн рублей в год. Если вычесть зарплаты и благоустройство, «инвестиционной возможности», как выражается мэр Сахаров, у города остается на 13 млн. А инфраструктуры и дороги требуют примерно 4,5 млрд рублей вложений.
А ведь это один из благополучных наших исторических городов, который чуть не полвека почитается почти эталоном сохранения культурного наследия и туристической индустрии. Что же делать Тотьме, Чердыни, Верхотурью и другим историческим городам, которые должны развивать индустрию наследия?
Мэр предлагает разные меры по улучшению финансового благосостояния муниципалитета: перераспределение налогов, акцизы, туристический налог и т.д. Эксперты не со всеми этими идеями согласны, поэтому поговорим о бесспорном.
Главная проблема нашего культурного наследия — в полном отчуждении от него, как говаривали раньше, широких народных масс. Массы слышат призывы сохранять наследие и развивать на его основе разнообразные бизнесы, но не видят в этом почти никакой выгоды. Если бы мэр любого исторического города, украшенного руинами и развалинами, мог убеждать земляков: давайте восстанавливать храмы и дома, красить наличники, смахивать пыль с резьбы и к нам повалят сотни тысяч туристов, будут привозить к нам 2 с половиной миллиарда рублей в год… И мы на эти деньги построим дороги, социальные объекты, добавим к пенсиям и т.д. и т.п. Вот тогда широкие народные массы очень быстро поймут, что старые дома не надо ломать, а прятать под вагонкой резьбу и наличники — себе дороже, что каждый отреставрированный памятник архитектуры сулит прибавку к личным доходам.
Но как этот гипотетический мэр сможет кого-нибудь убедить, если знает, что от этой суммы в городскую казну попадет 0,7 процента? И поэтому не гипотетические мэры, как, например, в Боровске («Огонек» № 40, 2018), записывают городскую старину в ветхое жилье и в планы на снос, и только чрезвычайным усилием не широких, но активных народных масс эти планы удается притормозить. А широкие народные массы предписания сохранять и охранять исторические дома, в которых они живут, воспринимают как прописанную государством обузу, не приносящую никакой экономической радости.
Есть ли выход из замкнутого круга? Только один — политическая воля властей. А именно создание условий, делающих сохранение российского наследия выгодным. Федеральные законодатели и Минкульт без конца разрабатывают соответствующие экономические модели и преференции. Будем надеяться, что эта работа когда-нибудь увенчается успехом.
Пока же можно, например, перечитать изданную у нас еще в 2006 году книгу американского ученого Донована Рипкемы «Экономика исторического наследия». В ней он, основываясь на анализе локальных экономик отдельных штатов и городов США, показывал, например, что в одном только штате Флорида в начале XXI века благодаря культурно-историческому туризму создавалось 107 тысяч рабочих мест, при этом штат получал в виде роста валового регионального продукта 2,3 млрд, в виде налогов 1,1 млрд — долларов, конечно.
В один из приездов в Россию Рипкема в интервью сайту «Хранители наследия» рассказывал: «Если я в Северной Каролине инвестирую 1 млн долларов в ревитализацию исторического здания, то 200 тысяч долларов мне компенсирует штат и еще столько же — федеральные власти. То есть из вложенного 1 млн долларов 40 процентов мне возвращаются».
Как тут не вспомнить о «размораживании» 14-й статьи федерального закона о культурном наследии, обещающей вложившимся инвесторам возмещение расходов на реставрацию памятников архитектуры. Годы проходят, а статья не работает, на нее ежегодно накладывают мораторий.
Впрочем, когда мы говорим о политической воле властей, необязательно иметь в виду Кремль. Распределение доходов и налогов вполне можно изменить в пользу муниципалитетов исторических поселений и на региональном уровне. Владимирская область очень даже может сделать так, чтобы в бюджете того же Суздаля оставались полностью и доходы по УСН (упрощенная система налогообложения для малого бизнеса, как раз активно работающего с туристами), и единый налог на вмененный доход, и налог на доходы физических лиц (НДФЛ). Первые шаги в этом направлении уже делаются. В области с 1 января 2019 года акциз на сидр, медовуху и пуаре (грушевый сидр) будет поступать целиком в местные бюджеты. Суздаль с его медоваренным заводом и знаменитой медовухой уже предвкушает 23 млн рублей дополнительного ежегодного дохода. В Заксобрании области поясняют: скоро Суздаль будет праздновать тысячелетие и деньги ему очень нужны.
Не было бы счастья, да медовуха помогла.