Спорам о том, нужна ли хотя бы в каком-то виде российской экономике экономическая теория, много десятилетий. Точно известно одно: методологическая ясность в основах применяемой экономической теории необходима в госрегулировании, в противном случае неопределенность формулировок приводит к ощутимым результатам, но не там, где заказывали.
Фото: Денис Вышинский, Коммерсантъ / купить фото
Напомним, еще в 2012 году майские указы предписывали Минэкономики способствовать созданию высокопроизводительных рабочих мест (ВПРМ), собирая ежегодно доклад президенту о динамике этого процесса. Доклад по итогам 2017–2018 годов Минэкономики собрало в середине ноября, “Ъ” удалось ознакомиться с документом и внутриправительственной перепиской в ходе его подготовки. Из нее уже очень отчетливо следует, что небрежности и неточности пятилетней давности, допущенные при описании того, что же следует понимать под процессом создания и модернизации ВПРМ, наконец дали свои плоды: ведомства, самостоятельно давая ответ на этот вопрос (исходя из итогов угадывания того, зачем нужны такие рабочие места), имеют в виду самые разные идеи.
По данным Росстата, динамика создания ВПРМ в РФ в 2012–2017 годах выглядела удивительно. В целом их стало на 1,1 млн, или на 7,1%, больше, чем год назад. При этом быстрее всего ВПРМ прирастали в секторе административной деятельности и операциях с недвижимостью (42% и 29% прироста, а хуже всего — в госуправлении (минус 4,9%) и транспортировке и хранении (минус 4,1%). В обработке, ради социального прогресса в которой все вроде бы и затевалось, дела обстоят никак — прирост на 1,2%, 10 тыс. новых ВПРМ. В депрессивном строительстве — на ура, прирост 14,3%. В благополучной и сильно инвестируемой добыче, как в обработке,— прирост 1,2%, то есть нисколько.
Центры активного создания ВПРМ в России выглядят не менее удивительно: это Санкт-Петербург, Краснодар, Удмуртия, Чукотка и Еврейская АО. Теоретически это точки роста производительности труда на карте РФ. На практике что-либо понять из этой карты невозможно. На просьбу Минэкономики к ведомствам пояснить, почему, по их мнению, увеличивается число ВПРМ в подвластном им секторе, даются исчерпывающие, но очень разные ответы. В основном ведомства говорят, что производительность труда растет тогда, когда есть рост спроса на продукцию, то есть никто им не объяснял, что речь как раз идет о том, чтобы создавать за счет ВПРМ более дешевое предложение. Часть прямо пишет: в методике Росстата ВПРМ — это рабочие места с высокой оплатой труда, про инновации там ни слова, а у нас денег нет. А часть так же честно констатирует: число ВПРМ у нас растет потому, что сократили персонал, а выручка осталась та же. И как бы невидимым послесловием: «А вы разве не это имели в виду?»
Да мы уже забыли толком, что имели в виду.