фестиваль театр
Вчера вечером спектаклем "Месяц в деревне" в постановке Сергея Женовача открылся фестиваль "Все спектакли 'Мастерской Петра Фоменко'", посвященный десятилетию одного из самых молодых и самых популярных московских театров. Фестиваль пройдет на нескольких площадках и продлится до конца июня. Вспоминает и комментирует обозреватель Ъ РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ.
Владимир Набоков когда-то писал, что от встречи с поэзией Пушкина у читателя увеличиваются легкие. Примерно так же можно описать состояние зрителей самого начала 90-х, которые в тогда еще не отремонтированных аудиториях ГИТИСа смотрели спектакли актерско-режиссерского курса Петра Фоменко. Было такое ощущение, что избранной публике (мест на дипломных спектаклях обычно бывает немного) после долгого пребывания в спертом воздухе поднесли кислородную подушку. Для русского театра, если кто забыл, это было аховое время. Академические театры задыхались от прогрессирующей эмфиземы, наладившееся было дыхание альтернативщиков и авангардистов конца 80-х оказалось слишком уж коротким, театр социальной правды вообще, как выяснилось, дышал какими-то другими газами. Все ходившие в "молодых" были как назло уже немолоды, а действительно молодые как-то невнятны, и в атмосфере носилось ощущение какого-то абсолютного театрального тупика.
Именно тогда каким-то чудесным образом появились эти студенты, вскоре прозванные "фоменками",— целая команда новых и сразу же запомнившихся лиц и голосов. Прежде всего женских, причем как-то причудливо подобранных: из четырех актрис две оказались рыжими близняшками. Голоса Ксении и Полины Кутеповых, Галины Тюниной и Мадлен Джабраиловой вместе с шестью мужскими голосами надолго стали главным драматическим "оркестром" Москвы. Можно сказать, что Петр Фоменко с учениками указали на очевидный "третий путь" развития русского театра — это был не замшелый, тоскливый традиционализм, но и не колючий, нервический авангард. И теперь на фестивале можно увидеть те самые четыре учебных спектакля, с которых начиналась слава театра, такую вот четырехкрылую "Чайку" "Мастерской": "Двенадцатую ночь" Шекспира в постановке Евгения Каменьковича, гоголевского "Владимира III степени" по версии Сергея Женовача, "Приключение" Цветаевой, придуманное Иваном Поповски, и "Волки и овцы" Островского в постановке самого Петра Фоменко. Очень разные, эти постановки как раз и заложили стиль "Мастерской".
В актерской манере учеников Фоменко не содержалось ничего новаторского, но в ней обнаружилось столько незаемной живости, неподдельного обаяния и какой-то соблазнительной игривости (а по опыту последующих лет можно прибавить, что и ранней, быстро обретенной профессиональной мастеровитости), что "Мастерская", преобразованная как раз десять лет назад в муниципальный театр, буквально упала в объятия театральной Москвы, влюбившейся в "фоменок" с первого взгляда. Не устояли и забугорные ценители театра, многие из которых тоже нашли в лучших созданиях Петра Фоменко и его учеников то идеальное воплощение русского театра, основывающегося на хорошей литературе, актерской игре и традициях великой школы, которое миру так хотелось видеть. Вскоре "Мастерская" потеснила театры Льва Додина и Анатолия Васильева, к началу 90-х бывшие русскими монополистами на мировом театральном рынке. Видимо, потому, что "фоменки" не так метафоричны и основательны, как додинцы, и не так эзотеричны, как васильевцы. Они пишут не маслом, а акварелью. Они не зациклены на высокой миссии, а лицедействуют, лукавят и кружат голову. "В их спектакли погружаешься, как будто в теплую ванну садишься",— объяснил мне недавно свои ощущения от просмотра "Войны и мира" директор одного из важнейших европейских фестивалей.
Понятие "школа" вообще очень важно для Петра Фоменко и его театра. Приток свежих сил в "Мастерскую" осуществлялся за счет следующих студенческих курсов мастера, то есть в этой труппе работают почти исключительно ученики одного человека. Потому что именно он до сих пор сохраняет в своих руках главное ноу-хау, а во всех спектаклях театра, которые ставит не Петр Фоменко, чего-то важного обычно не хватает. Но все эти годы "фоменкам" и их мастеру театральная молва с несвойственной ей легкостью прощала случавшиеся и случающиеся полуудачи. Именно потому, что некая зыбкость, тревожность, знание не только праздников, но и "мрачных бездн" жизни непременно присутствуют в лучших созданиях "Мастерской", среди которых камерные шедевры последних лет — "Одна абсолютно счастливая деревня" и упомянутые уже "Война и мир". (Из тех спектаклей, что можно назвать вехами в истории "Мастерской", на фестивале не хватает "Шума и ярости" Сергея Женовача и "Тани-Тани" Петра Фоменко, их по разным причинам оказалось невозможно собрать.) Переходя от спектакля к спектаклю, театр, кажется, благополучно пережил свой выход из моды. Ведь несколько лет назад на "фоменок" в городе явно была мода (вообще говоря, на искусство такого рода не случающаяся), а теперь это просто очень хороший и по-прежнему любимый городской театр.
Сам Петр Фоменко чувствует, что какие-то перемены назрели. Недавно худрук театра где-то обмолвился, что его театру в педагогических целях не хватает настоящего провала. А на пресс-конференции, посвященной юбилейному фестивалю "Мастерской", пожаловался, что уже надоели традиционные комплименты критиков про "легкое дыхание". Что нынешний фестиваль для его театра можно назвать прощанием с затянувшимся детством. Как известно, переходный возраст существенно меняет личность: ломается голос, меняется внешность, и часто все идет вовсе не так, как предполагалось. Так что теперь подросток в последний раз встанет на стул и прочитает свои стихи перед умиленным сообществом. При таком событии стоит поприсутствовать: чтобы ни случилось потом, навсегда понятно, что этот ребенок был вундеркиндом.