Прогнозирование цен на нефть — дело неблагодарное. На сложно поддающийся оценке баланс спроса и предложения на рынке нефти, присущий определению рыночной цены, накладываются геополитические, спекулятивные, психологические факторы, влияние которых сложно оценить в краткосрочной, а тем более в долгосрочной перспективе. При этом и сама оценка баланса спроса и предложения на рынке нефти является далеко не тривиальной задачей.
Еще в 1956 году Мэрион Кинг Хабберт предсказал, что в 1970 году объем добычи в Соединенных Штатах Америки достигнет своего пика, а к середине 1990-х годов это произойдет по всему миру. Такой дефицит предложения, безусловно, породил бы стабильно высокую цену на нефть вплоть до гипотетического вытеснения углеводородов альтернативными источниками энергии. Однако рост сланцевой добычи в США, выведший эту страну в крупнейшие производители нефти в мире, одновременно с падением цены от пика в $145 за баррель, наблюдавшегося летом 2008 года, до $26 за баррель в январе 2016 года, казалось бы, опроверг этот серьезный научный прогноз.
Совсем недавно наследный принц Саудовской Аравии поделился своим видением ситуации: по его мнению, спрос на нефть будет расти не менее чем на 1% до 2030 года с одновременным снижением добычи и выпадением ряда производителей, в том числе России, из списка крупнейших поставщиков. В его высказывании — явная мысль о резком снижении запасов нефти в ряде стран в обозримой перспективе. Звучит как теория Хабберта номер два. При таком сценарии текущая цена в районе $80 за баррель может показаться потребителям цветочками. Однако прежде чем говорить о его реалистичности, необходимо понять, что вызвало постепенный рост котировок от минимума за последние пару лет.
На мой взгляд, это в первую очередь ликвидация профицита на рынке нефти, реального или мнимого, оценочно в 1–1,5 млн баррелей в день, на фоне мирового потребления, близкого к 100 млн баррелей в день. Помимо фактического сокращения добычи, предпринятого ОПЕК и Россией, которое привело к сокращению текущего предложения, международные нефтяные компании, по оценкам аналитиков, уменьшили свои инвестиционные программы на сумму около $1,5 трлн в период 2014–2017 годов, что, безусловно, повлияет и на снижение предложения в среднесрочной перспективе до 2025 года. Во-вторых, налицо значительные внешние и внутренние проблемы в ряде значимых стран-производителей, таких как Венесуэла и Иран, негативно влияющие на их экспортный потенциал. Уход дополнительных объемов поставок из этих стран приведет к еще большему росту цен на нефть уже в ближайшем будущем. В то же время в долгосрочной перспективе на ожидания по росту нефтяных цен влияет ряд разнонаправленных факторов.
Начнем, конечно, с некоторых тенденций, способных повлиять на уменьшение стоимости черного золота. В первую очередь речь идет о целенаправленной международной политике, а также политике регуляторов ряда стран, направленной на снижение зависимости от нефти: от глобального Парижского соглашения по изменению климата до инициатив отдельных стран по полному отказу от двигателей внутреннего сгорания. Спрос на углеводородное топливо испытывает существенное давление, которое в будущем будет только усиливаться.
Второй важный фактор — это развитие альтернативных источников энергии, таких как солнечная и ветряная энергетика, и самое важное — постепенное удешевление стоимости батарей для их сохранения. В 2017 году около 70% новых генерирующих мощностей относилось к возобновляемой энергетике.
Наконец, это растущее производство и набирающее популярность использование электромобилей. Так, Международное энергетическое агентство оценивает емкость рынка электромобилей в 50 млн штук к 2025 году и 300 млн — к 2040-му, что представляется многократным увеличением с текущих 2 млн штук. Как отмечалось выше, регуляторы ряда стран ведут целенаправленную политику на вытеснение автомобилей с двигателями внутреннего сгорания, несмотря на не всегда очевидную экономику владения электромобилями.
Однако, по данным Международного энергетического агентства, даже значимый рост парка электромобилей сократит потребление углеводородов только на 2,5 млн баррелей в день, что составляет всего около 2% текущего мирового спроса на нефть. Крайне важным позитивным фактором, потенциально способным поддержать цены в будущем, также является ожидаемый рост мировой экономики в долгосрочной перспективе, прогнозируемый на уровне до более 2% кумулятивно до 2060 года. С ростом мирового ВВП будут развиваться и отрасли, потребляющие энергоносители, такие как промышленные перевозки и нефтехимия.
Со стороны предложения ответом на неблагоприятные факторы для нефтяных компаний являются меры, направленные на поддержание инвестиционной дисциплины, в том числе оценка будущих проектов на предмет чувствительности к котировкам и принятие инвестиционных решений при условии низкой цены безубыточности активов и проектов. Также мы наблюдаем постепенную трансформацию нефтегазовых компаний в энергетические, то есть происходит диверсификация портфеля активов, включающая активное инвестирование в альтернативную энергетику. Кроме того, нефтегазовые компании уже провели значительную работу по снижению операционных и капитальных затрат в существующих проектах, снизив их точку безубыточности.
Таким образом, усваивая уроки периода низких цен, нефтяники хорошо подготовились к возможному неблагоприятному развитию событий на рынке. Случилось это, однако, как раз к тому времени, когда участники рынка получили более глубокое понимание будущих трендов, приведших к смене глубокого пессимизма в отношении будущего углеводородов к острожному оптимизму — по крайней мере в период до 2030 года. На рынке обозначилась достаточно консолидированная позиция, что текущее ценообразование справедливо и оправданно и речь не идет ни о каком пузыре. Я разделяю этот острожный оптимизм и, исходя из текущих рыночных факторов, рассматриваю в качестве наиболее вероятной долгосрочную цену в диапазоне от $70 до $80 за баррель.