премьера кино
В Московском доме кино режиссер Дмитрий Астрахан представил свой новый телевизионный фильм "Тартарен из Тараскона", имеющий мало общего с известным романом Альфонса Доде. В конце апреля в этом смогут убедиться зрители телеканала РТР, которым предлагается считать Дмитрия Астрахана и его сценариста Олега Данилова новыми Марком Захаровым и Григорием Гориным. ЛИДИЯ Ъ-МАСЛОВА нашла эту замену неравноценной.
Для разминки Данилов и Астрахан взяли произведение хрестоматийное, но не культовое и не чрезмерно популярное — вряд ли кто-то будет особо придираться к вольному обращению с сюжетом "Необычайных приключений Тартарена из Тараскона". Альфонс Доде, отчасти списавший с самого себя образ мелкого буржуа, тщетно мечтавшего стать "истребителем львов" в экзотических странах, поселил в его душе постоянно спорящих Дон Кихота и Санчо Пансу. Наши постановщики обнаружили в недрах Тартарена "того самого Мюнхгаузена", причем с Мюнхгаузеном они отождествляют не только Тартарена, но и Астрахана. Об этом, например, свидетельствует цитата из пресс-релиза: "'Быть не таким, как все' — за это боролся всю жизнь барон Мюнхгаузен. Снимать фильмы не так, как все, идти против сегодняшнего течения и быть не таким, как все,— жизненная позиция режиссера-постановщика Дмитрия Астрахана". В России, а может быть, и в мире, действительно больше никто так цинично не снимает: быстро, дешево и привлекательно для широчайших народных масс.
"Тартарен" снят на кинопленку и для телевидения считается высокобюджетным, но имеет экономичный вид. Декорации, изображающие город Тараскон, смахивают на уже использованные в предыдущих костюмных фильмах Астрахана — "Алхимиках" и "Леди на день". Необходимый в сцене первого подвига Тартарена лев, сбежавший из клетки, долго не появляется в кадре, давая о себе знать лишь рычанием, и, уже отчаявшись его лицезреть, вдруг видишь компьютерное изображение льва, наложенное на фон тарасконской брусчатки без малейшей попытки симулировать присутствие животного на съемочной площадке. Однако если уж идти до конца в самоиронии, элементы которой позволяют себе Данилов и Астрахан, следовало бы изобразить льва с помощью ряженых актеров — как изображаются дракон и лошадь в постановке самодеятельного тарасконского театра, где аптекарь (Александр Абдулов) пишет пьесы, а гробовщик (Александр Филиппенко) режиссирует. Перепалки этих двух любителей "яркого, сочного площадного юмора" составляют один из сатирических слоев картины Астрахана, в которой вершиной остроумия является наблюдение, что на заборе вдовы Клико написано "Вдова Клико — дура", а ниже "Тартарен — старый хрен".
Обильно, как надписи на заборе, рассыпаны по фильму милые небрежности реквизиторов и декораторов, которых простой зритель, принимающий астрахановский китч за чистую монету, может, и не заметит, а любитель трэша будет собирать как перлы: на одной из вывесок в Тарасконе жандармерия (gendarmerie) превращена в какую-то "гендерную Мари" (gendermarie), а земляки Тартарена, узнавая о все новых подвигах героя, каждый день зачитываются одной и той же газетой с хедлайном "Тарасконский лев" (еще не хватало каждый раз новую газету рисовать). Кадры из фильма иногда превращаются в гравюрки на страницах книжного оригинала, но даже не зная французского, вскоре можно заметить, что разные картинки иллюстрируют одну и ту же страницу — и, по-видимому, примерно одной страницей как раз исчерпывается знакомство создателей фильма с произведением Доде, в котором нет ни молоденькой мошенницы, собирающейся стать богатой вдовой Тартарена, ни латентного романа героя с преданной экономкой. Зато благодаря последней линии Анатолий Равикович (Тартарен) и Инна Ульянова (экономка) могут напомнить еще об одном телехите — "Покровских воротах", из которых они иногда используют манеры супругов Хоботовых.
Данилов и Астрахан не только направляют жизнь Тартарена в принципиально иное, оптимистическое русло, но и предлагают свою версию возникновения книги: корреспондент парижской Le Figaro Альфонс Доде приезжает в командировку в Тараскон, где и получает прямой заказ от Тартарена воспеть его. И всего-то через два с половиной часа, которые длится двухсерийный фильм, журналист предъявляет тарасконским аборигенам не только изданный, но даже переведенный на русский роман, в котором уж наверняка не высмеивается неспособность героя ни к каким подвигам, а наоборот, как и в фильме, гарантировано блистательное осуществление всех его романтических фантазий — картина заканчивается нарезкой газетных фотографий гордого Тартарена но фоне штабелей дохлых львов в различных "горячих точках".
Мировая литература предоставляет сценаристу Данилову безграничный простор для отрывания неутешительных концов классических произведений и приделывания вместо них раскрашенных в радужные цвета картинок. Татьяна, урожденная Ларина, пишет мужу записку: "Мы разошлись как в море корабли" — и уезжает с Онегиным в Италию, чтобы присоединиться к Анне Карениной и Вронскому, живущими душа в душу и воспитывающими своих семерых детей в духе строгой христианской нравственности, Раскольников получает год условно и на паях с Соней Мармеладовой открывает ломбард, Печорин женится на княжне Мэри, Гамлет — на Офелии, Остап Бендер с Зосей Синицкой загорают на Копакабане. Остается лишь пожелать, чтобы радикальная перекройка книжки мелкобуржуазного морализатора Альфонса Доде стала первым шагом к полному искоренению упаднических настроений литературной классики.