день космонавтики
12 апреля, в День космонавтики, президент России Владимир Путин, попрощавшись с президентом Франции и канцлером Германии (см. стр. 2), приехал в Военно-космическую академию имени Можайского на сеанс связи с Международной космической станцией (МКС). Ни одного западного корреспондента (а в эти дни в Питере их было больше, чем российских) в академию, где, как оказалось, в очередной раз решалась судьба пилотируемой космонавтики, не пустили. Зато был специальный корреспондент Ъ АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ.
Идея связи президента с космонавтами витала в космосе давно. Надо же было как-то поздравить с праздником. Да, можно было, конечно, направить им на орбиту приветственную телеграмму. Ну, космонавты, избалованные вниманием первых лиц великих государств, поджали бы губы, но проглотили обиду. Однако, безусловно, сеанс прямой связи выглядит солидней. К тому же, возможно, важно было продемонстрировать, что, несмотря на историю с Ираком, связь с американцами, пусть и через космос, не потеряна. Что-то нас еще все-таки соединяет. И в чем-то они от нас еще даже и зависят.
Сеанс должен был состояться в одной из секретных учебных лабораторий академии. Для этого ее переоборудовали в некую телестудию с двумя телевизорами и одной плазменной панелью, а секреты занавесили шторой. Хотя на стул, где должен был сидеть президент, для вида направили видеокамеру и даже включили ее, космонавты не видели президента, а только слышали его. А он мог и видеть, и слышать их.
Космонавтов на МКС сейчас трое. Россиянин бортинженер Николай Бударин и два американца — командир экипажа Кеннет Бауэрсокс и еще один бортинженер Дональд Петит. Хорошие, судя по всему, ребята, эти американцы, хотя, по моим кратким наблюдениям, и себе на уме.
За час до появления президента, когда МКС пролетала над Российской Федерацией, из подмосковного Центра управления полетами связались с экипажем и рассказали, что их ждет. Космонавтов попросили не болтать с президентом о пустяках, а лучше послушать, что он им скажет, потому что времени и так немного. Никто в тот момент даже и не предполагал, насколько его будет мало.
За двадцать минут до появления президента, когда изображение космонавтов растаяло, так как МКС вышла из зоны видимости, в зале появилась представитель президента в Северо-Западном федеральном округе Валентина Матвиенко, проявившая неподдельный интерес к происходящему. Судя по всему, она еще только подступается к космической теме, но делает это хорошими темпами и скоро будет в курсе. А пока она жадно интересовалась у командующего космическими войсками Анатолия Перминова (он был тут не случайным человеком — космические войска и организовали этот сеанс: сигнал с МКС шел в Королев, в ЦУП, оттуда в Москву, в Останкино, а уже оттуда — опять в космос, на аппарат космической связи, и только потом — на крышу академии в Петербурге):
— Скажите, а вот Байконур... Он наш?
Командующий, недопоняв, переспрашивал.
— Ну, чей Банконур? — уточняла Валентина Матвиенко.
— А, вы об этом,— кивал командующий.— Арендуем мы его пока что.
— А у кого?
— У казахов.
— Ну и как там, все нормально?
— Пока вроде да.
— Ну ладно. А вот в Плесецке мы что запускаем?
Тут командующий насторожился. Валентина Ивановна задавала вопросы, на которые он не вправе был отвечать первому встречному.
— Да по-всякому,— туманно отвечал командующий.
Тут, на его счастье, Валентина Ивановна потеряла интерес к космическим секретам и пошла встречать президента.
Владимир Путин между тем, судя по всему, опаздывал. В любой другой ситуации это было бы, так сказать, простительно, но тут все было завязано на полет МКС в зоне видимости. Потом оказалось, что президент решил погулять по Васильевскому острову и встретил там молодоженов, у которых после этого появился настоящий повод выпить.
И все же президент успел. Он вошел в зал ровно в 13.30. Его сопровождал президент Российского космического агентства Юрий Коптев. Космонавты были уже на связи и сидели перед своей видеокамерой, сложив руки на коленках, как школьники, что в условиях невесомости было, очевидно, тем более трудно.
Владимир Путин хотел было сразу сесть за стол, но господин Коптев сказал, что покажет ему лабораторию, и повел за ширму, где находились некие экспонаты. Их не было три минуты, пять, десять. Космонавты уже не могли сидеть сложа руки и стали откровенно волноваться.
— А где президент? — не выдержал Николай Бударин.
— Задерживается,— успокоили его из ЦУПа.— Ему показывают лабораторию. Там тоже важные дела. Ждите.
— Мы-то ждем,— буркнул Николай Бударин.— Да станцию-то не задержишь.
Между тем мне было хорошо видно, что за занавеской происходили и правда важные и даже драматические события. Президент хотел пройти к выходу, чтобы сесть за стол и поговорить с ребятами, а господин Коптев не пускал его, буквально прижав животом к одной из колонн. Президент вынужден был слушать господина Коптева и только время от времени растерянно озирался в поисках чьей-нибудь поддержки. (А на чью поддержку может вообще-то рассчитывать президент? Только своего народа. А вот его-то рядом в секретной зоне в нужное мгновение, как назло, и не оказалось.)
Между тем господин Коптев улучил, что называется, момент и не собирался расставаться с добычей. К ним уже несколько раз подходили из службы протокола, но глава РКА рассеянно кивал и опять что-то энергично начинал говорить президенту. С таким энтузиазмом можно только денег просить. Похоже, и правда у колонны происходили более важные события, чем рядовой сеанс связи президента с космонавтами.
Наконец, когда все это стало, видимо, совсем уж неприлично, президент не очень деликатно подвинул господина Коптева и пошел к столу. Я обратил внимание, что он ни разу даже не кивнул Юрию Коптеву.
Что говорит человек, подняв трубку телефона? Вот и президент сказал космонавтам:
— Але!
Они услышали с некоторым, видимо, опозданием.
— Але, дорогие друзья! Добрый день!..— повторил президент.
Перед Владимиром Путиным лежала речь, обращенная, судя по всему, не только к этим троим на орбите, а и ко всем людям доброй воли (наше присутствие в зале и было этому подтверждением). Оттого этот сеанс и не отличался какой-нибудь особой человечинкой. Президент поздравил экипаж с российским Днем космонавтики (не думаю, что американцам было обидно это слышать: когда года полтора назад Владимир Путин проездом на ранчо Джорджа Буша был в американском городе Хьюстоне, ему рассказывали, что 12 апреля в их ЦУПе, да и во всем городе отмечается как праздник). Президент поздравил всех троих с тем, что они обеспечили беспрерывность полета после гибели Columbia (вот, оказывается, чем они все это время занимались), и рассказал, что мы все сопереживали народу США, когда погибли американские астронавты. Сегодня, отметил он, очень важно сохранить работоспособность станции и добавил, что Россия и дальше будет делать все, что от нее зависит, в этом направлении.
При этом — самое главное! — он ни словом не обмолвился о дополнительном финансировании российской космической отрасли, слухи о котором в связи с гибелью "Колумбии" ходили все последнее время. Без сомнения, и работа, которую господин Коптев с такой страстью вел с президентом под колонной, была связана именно с этим делом. Конечно, ради такого проекта можно было и вообще пожертвовать сеансом связи в надежде, что потомки поймут и одобрят. Юрий Коптев действительно хотел денег. И явно не получил их.
В таких случаях надо все-таки поубедительней объяснять, зачем они нужны. Видимо, не удалось. Наверное, Владимиру Путину не трудно было дать какое-нибудь более или менее легкомысленное обещание, но даже этого не случилось. Не захотел. Мужественный поступок, учитывая стрессовую ситуацию у колонны.
Между тем Николай Бударин из своего далека пытался помочь общему делу. Он достал откуда-то из-за камеры красное знамя и показал его президенту:
— Это флаг города Ленинграда, всегда с нами!
После этого космонавт попытался скомкать знамя, а то оно в условиях невесомости плавало по станции и мешало обеспечивать беспрерывность полета. Но и знамя не сдавалось.
Когда президент ушел, с космонавтами даже успели поговорить сотрудники подмосковного ЦУПа. То есть времени все же хватило. Видимо, потому, что президент говорил даже меньше, чем планировали. Похоже, господин Коптев добился эффекта, обратного желаемому.
А напоследок, когда Николаю Бударину сказали, что приземление экипажа предполагается, как и запланировано, 4 мая и он рассказал, что все трое уже начали потихоньку паковать вещи, один из руководителей ЦУПа не удержался и сказал:
— Ну ты, Николай, как самый старший, всю документацию-то посмотри там еще раз.
То есть — да, не россиянин командир этого экипажа. Но хотя бы самый старший. А первым человеком в космосе был Юрий Гагарин. И с этим американцам ничего уже сделать не удастся.