музей реконструкция
В Вене открылся после обновления знаменитый музей Альбертина, едва ли не крупнейшее в мире собрание графики (см. Ъ от 18 марта). На открытие специально для Ъ отправился корреспондент "Домового" АЛЕКСЕЙ Ъ-МОКРОУСОВ.
Открытие Альбертины проходило в условиях, до боли напоминавших советские времена. Запах свежей краски в коридорах, ведра и стремянки по углам, красные ленточки, обозначающие закрытые еще для публики пространства, где продолжают свое неясное копошение рабочие. И даже новый, выполненный из титана вход, спроектированный выдающимся архитектором наших дней, лауреатом премии Притцкера Хансом Холляйном, мне лично и после официального открытия опробовать так и не удалось: его все еще доделывали и чистили.
Тем не менее важнейшее в истории Альбертины произошло: реставрация здания, первая за прошедший век, успешно завершилась. Она длилась почти 14 лет и стоила 7 млн евро. Вознесшимся над старинной крепостной стеной фасадам вернули тот вид, какой у них был в 1865 году. А к старым пространствам Альбертины благодаря усилиям архитекторов Эриха Штейнмайра и Фридриха Машера добавились и новые — огромный выставочный зал внизу, библиотека, реставрационные помещения и непременные эскалаторы для зрителей. Впервые за многие десятилетия для публики открыли покои Габсбургов 1822 года.
18 императорских комнат, включая Золотой кабинет и бильярдную, а также небольшие кабинеты в стиле Людовика XVI ныне полны народу, так что впору подумать, будто у дворца Шенбрунн появился новый конкурент. И хотя в эти покои можно прийти за отдельную плату, не осматривая остальной части дворца, большая часть публики все же стремится не к краеведению, а к художественному собранию знаменитой Альбертины. И тут начинаются сюрпризы.
Шеф Альбертины Клаус Шредер решил принципиально изменить статус вверенного ему музея. Отныне в этих стенах не будут регулярно показывать работы из собственного собрания — лишь временные выставки. И уже только в рамках последних можно будет увидеть шедевры графических коллекций Альбертины вроде "Зайца" Альбрехта Дюрера (встреча с "Зайцем" назначена на осень, когда в Вене пройдет ретроспектива художника) или шедевры Брейгеля и Рафаэля (поддавшись нажиму публики, избранное своей коллекции Шредер все-таки представит летом). Сейчас же в Альбертине проходят три выставки.
На одной из них, ретроспективе норвежского экспрессиониста Эдварда Мунка (открыта до 22 июня), можно уже увидеть работы из собственной коллекции венцев. Но большую часть Мунка все же предоставил музей художника в Осло. Вот и показанные по соседству с Мунком рисунки американца Роберто Лонго, посвященные венской квартире Зигмунда Фрейда накануне бегства психоаналитика из оккупированной Австрии, принадлежат одной галерее из штата Нью-Йорк. Исключение сделано лишь для фотографии: огромная выставка "Глаз и аппарат" (как и выставка Лонго, она продлится до 8 июня) целиком построена на запасниках Альбертины.
Именно появление фотографии в таких количествах в списке премьерных экспозиций породило наибольшее волнение среди публики. Причем самая чувствительная ее часть испытала даже подобие шока: что за смена приоритетов, отказ от традиционного рисунка в пользу отпечатанного снимка? Но "Глаз и аппарат" — прежде всего интересно сделанная выставка. Кураторы стремились показать становление фотографии как искусства. Они демонстрируют, из какого сора прорастало самосознание новой профессии, начиная с ее рождения как технической диковинки и заканчивая величественными опытами эпохи "больших идеологий" 1930 года и послевоенного времени.
Подобный интерес к фотографическому искусству разделяют сегодня многие выставочные залы в мире. Но на решительность, с которой Альбертина отказалась от музейности, осмеливаются немногие. Трудно даже вспомнить, кто бы еще в последнее время так однозначно отрекся от собственного статуса одного из важнейших музеев Европы и сделал ставку на выставочную деятельность.
Пусть не все из современников еще свыклись с мыслью, что именно так может и должен выглядеть музей сегодня, радикальность в этом вопросе родилась не сейчас. "Музеи — это кладбище культуры",— считали наиболее продвинутые авторы еще в XIX веке, как раз придавшего музею нынешнюю ложную многозначительность, и с ними трудно не согласиться. Коллекции складываются веками, во многом случайно, и сами по себе не обладают ни полнотой, ни осмысленностью. И лишь тщательно обдуманные выставки, работы для которых собираются со всего света, способны предъявить публике и специалистам концептуальный взгляд на проблему или автора. В этом отношении обновление Альбертины произошло не только на уровне фасадов и интерьеров, но — что куда важнее — идеологически. Важным в конце концов оказывается не количество потраченных на культуру денег, а то, насколько умеют заглядывать вперед те, кто деньги тратит.