Семейство Шлебушей — одно из типичных бурских семейств — фермеры в невесть каком поколении, при этом получившие прекрасное образование: старший Ян — доктор политологии, младший Ади — доктор богословия. Сегодня они вынуждены искать новое место жительства. «Я боюсь за свою жизнь, мой дед был убит на своей ферме,— признался Ади Шлебуш.— Я знаю, что российское сельское хозяйство развивается бешеными темпами, так что сейчас самое время в него вложиться». «Огонек» решил поинтересоваться у Ади Шлебуша его впечатлениями от поездки на Ставрополье и о том, каковы их планы на будущее.
Пока еще Южная Африка — это их дом. Станут ли для бурской семьи российские просторы родными?
Фото: из личного архива
— Давно ли вы приняли решение мигрировать из ЮАР и что сподвигло вас на это? Сколько семей вы представляете? Сколько буров уже покинули ЮАР за последние 10–15 лет и много ли еще осталось?
— Мы еще не приняли окончательного решения, но от имени многих членов нашей семьи и других людей мы изучаем возможности для миграции. Около 30 семей выразили свою поддержку и заинтересованность в нашем визите и 20 семей серьезно рассматривают вопрос иммиграции в Россию. Как только первые семьи переедут, я уверен, что интерес будет расти. За последние 10–15 лет около 1 млн буров покинули Южную Африку. Оставшееся белое население Южной Африки составляет 4 млн, из которых 2,5 млн — это буры.
— Какие страны вы и другие «уполномоченные» посетили за последнее время и каковы результаты ваших «смотрин»? Есть ли еще точки на карте земли, помимо России, которые вы рассматриваете в качестве возможных для миграции? Какие и почему?
— Мы также посетили Венгрию и поговорили с местными властями в Ашотхаломском районе (Asotthalom district) на юге Венгрии. Мы были хорошо приняты, установили контакты и ощущали сочувствие в связи с тяжелым положением наших людей. Однако конкретных решений нет. Мы рассмотрим любую восточную или центральноевропейскую нацию, которая придерживается и продвигает традиционные христианские ценности и борется с натиском евроатлантического либерализма, который помог превратить Южную Африку в то мрачное место, которым она сегодня является.
— Каким образом родилась идея рассмотреть в качестве новой родины Россию? Что вы о ней слышали до того, как приехали в Ставрополь?
— Мы были воодушевлены социально-политическими и социально-религиозными изменениями в Российской Федерации за последнее десятилетие с точки зрения возвращения традиционных ценностей и возможностей, предоставленных Русской православной церкви, по влиянию на общество. Российское руководство также проявляет мудрость в отношении урегулирования геополитических конфликтов, и Россия, как правило, выступает в качестве стабилизирующего фактора в этих конфликтах. Кроме того, сельскохозяйственная промышленность быстро растет, и мы полагаем, что в настоящее время в российском сельском хозяйстве есть много возможностей.
— Насколько ваши ожидания оказались оправданны? Что насторожило? В чем видите источник возможных проблем в будущем?
— Мы были поражены приемом, который мы получили в Ставрополе (и в Москве).
Мы высоко оценили симпатию к нашему народу и нашему делу, которую проявили народ и руководство Ставрополя. Однако в Ставропольском крае нет сельскохозяйственных угодий, что было для нас разочарованием. Кроме того, мы поняли, что местные власти не в состоянии предпринять серьезные шаги в плане помощи нам в переселении в Россию и что эти решения принимаются центральным правительством (Кремлем). Однако привлечь внимание Кремля — непростая задача.
— Северный Кавказ — не самый спокойный из российских регионов. Вас это не пугает?
— Да, мы выяснили, что в регионе Северного Кавказа существуют многочисленные конфликты, и мы обескуражены этим. Тем не менее сам Ставрополь кажется очень безопасным и мирным, и, очевидно, это не имеет ничего общего с той угрожающей жизни ситуацией, в которой мы находимся в Южной Африке. Мы смотрим на Ставрополь, но также рассматриваем другие потенциальные регионы.
— Понравился ли вам в качестве варианта для поселения коттеджный поселок «Сенгилей»? Каковы условия, предложенные вам? Будете ли вы строить дома сами, покупать уже построенные? Какова в этом случае их цена? Какие обещания вы получили в отношении земли для сельхозработ?
— Некоторые буры предпочли бы строить свои дома, другие предпочли бы купить готовое жилье. Местные власти не дали никаких обещаний относительно земли. Они сказали, что решение зависит от Москвы.
— В каких еще российских регионах вам удалось побывать и предложения от каких регионов вы получили? Вам предложили еще конкретные площади для поселения и работы?
— Когда мы были в Москве, один журналист упомянул, что в регионе есть влиятельный бизнесмен, который хотел бы предложить землю бурам в регионе. Я попытался разобраться с этим, но до сих пор не нашел подтверждения, что эта информация верна. До сих пор мы не получали официальных предложений о работе или поселении. Мы хотели бы продолжить наши контакты с российскими властями в этом направлении.
— Как вам климат возможного нового отечества?
— Климат в Ставрополе кажется действительно приятным. Он очень похож на провинцию Фри-Стейт (Free State — «Свободное государство, Свободный штат» — одна из провинций ЮАР, территория которой полностью совпадает с территорией старой провинции Оранжевое Свободное государство.— «О»), к климату которой мы привыкли в Южной Африке. Дальше к северу нас пугают холодные зимы, но мы сильные люди, и я уверен, что мы справимся.
— Удалось ли ознакомиться детально с российской налоговой системой? От российского бизнеса поступает немало нареканий на величину налогов и всевозможных проверок...
— Мы еще не стали экспертами в российской налоговой системе. Но для нас подоходный налог в размере 13 процентов выглядит очень низким.
— Пришлось ли столкнуться с российской бюрократией? Что потребуется для переселения?
— Мы лично еще не сталкивались с какой-либо бюрократией, только с чиновниками, которые сказали нам, что их «руки связаны», что и завело наши переговоры в тупик. Наиболее важные вещи, которые нам нужны,— это предложения о работе и предложения земельных участков, которые, мы надеемся, обеспечат успешное оформление виз.
— Как вы намерены решать языковую проблему? И насколько глубоко намерены интегрироваться? Есть ли какие-то идеи о том, как будет организовано обучение ваших детей (рассчитываете отдать их в российские школы или организовать обучение сами)?
— Мы хотели бы интегрироваться в русскую культуру, насколько позволят наши христианские ценности, но с возвращением влияния христианства на русскую культурную жизнь это не должно быть проблемой. В идеале мы одновременно сохранили бы некоторые из наших собственных традиций. Обет, который мы, как народ в целом, дали Богу, что мы продолжим отмечать ежегодно 16 декабря («День примирения».— «О»). И эта дорогая традиция — то, что мы хотели бы продолжить даже в России. Хотя мы будем учить наших детей нашему родному языку африкаанс, мы должны также быстро выучить и русский язык. Один бур, который работал в России, сказал мне, что он научился говорить по-русски в течение года. Если мы будем работать учителями английского языка, по крайней мере, на начальном этапе, это поможет нейтрализовать проблемы с точки зрения языкового барьера. Некоторые из наших людей также научились говорить по-русски и могли бы работать переводчиками на начальных этапах.
Бурский интерес
Недавний саммит лидеров БРИКС в Йоханнесбурге был отмечен многочисленными протокольными накладками. Едва ли не новым мемом стало совместное фото, где таблички с названием стран, размещенные на полу для расстановки участников, не соответствовали флагам держав за ними.