Бывший посол США в России Майкл Макфол заявил о завершении своей научной карьеры, косвенно обвинив в этом Москву. «Я больше не могу проводить исследования России», — сказал он в интервью MSNBC. Видимо, речь шла о том, что он находится в «зеркальном» санкционном списке, который запрещает ему въезд в страну. Как политические разногласия между Западом и Россией сказались на научном обмене? И какие альтернативы есть у ученых на фоне санкций? Об этом — в материале Аэлиты Курмуковой.
Фото: Дмитрий Лебедев, Коммерсантъ / купить фото
Жесткую антироссийскую позицию имеют только 10% иностранных ученых, примерно еще столько же опасаются ехать к нам, хотя прямого запрета от руководства своих вузов не получали — об этом в интервью «Коммерсантъ FM» рассказал профессор Сколковского института науки и технологий Артем Оганов, который ранее работал в Университете штата Нью-Йорк в Стоуни-Брук:
«Люди в США перестраховываются: сотрудникам национальных лабораторий нежелательно сотрудничать даже дистанционно с россиянами. Людей, работающих с нацлабораториями в США, их американские коллеги просят вычеркнуть российскую аффилиацию из совместных статей, потому что начальство косо на это смотрит, будут вопросы, расспросы. Есть некоторые проблемы с приглашением сюда ученых на конференции и на чтение лекций: пригласил некоторое время назад одного ученого из Кембриджа, венгра по происхождению, прочесть лекцию в Москве — он отказался, сказав, что при текущем политическом климате неприемлемо приезжать в Россию», — говорит Оганов.
Антироссийская пропаганда на Западе поставила ученых в неудобное положение.
Они боятся быть неправильно истолкованными.
И по этой причине многие отказались от интервью, сославшись на свои настоящие, либо будущие зарубежные проекты. Хотя если взять ту же Великобританию, то прямого запрета на общение с русскими нет, говорит лауреат Нобелевской премии по физике, член Лондонского королевского общества Константин Новоселов:
«Не могу придумать ни одного примера, где бы эти разногласия повлияли нашу научную работу. Связи очень прочные, мы давно работаем с людьми из России, они к нам приезжают регулярно. Как они приезжали, так они и приезжают сейчас. Что касается возвращения в Россию, то меня все устраивает на моем настоящем месте работы — в Университете Манчестера. У меня пока не было планов его менять».
Официальный запрет на научный обмен с Россией ввела только Америка.
Еще в 2014 году на фоне украинского кризиса Министерство энергетики США закрыло российским ученым доступ к нацлабораториям, а своим рекомендовало не ездить в Россию. Тогда же американское правительство заморозило все совместные программы в космической отрасли. Из-за санкций наши ученые вынуждены искать новые возможности для исследований, выстраиваясь в очередь в европейские и японские лаборатории, которые пока еще открыты.
Однако, как выяснил «Коммерсантъ FM», в этом плане наметилось некое потепление: в сентябре на стажировку в Америку в рамках двусторонней программы Сколтеха и Лос-Аламосской национальной лаборатории едет российский студент Никита Рыбин. Как ему удалось это сделать — пока не известно, ведь запрет правительства США еще не снят, а в этой лаборатории ведутся секретные работы по ядерному оружию. Сам Никита Рыбин в интервью радиостанции сказал, что до тех пор, пока не получит студенческую визу, говорить о предстоящей стажировке преждевременно.
Политические разногласия с Западом не успели разрушить научные связи.
«Важнейшим элементом продвижения российских вузов за рубежом является интернационализация образования по числу студентов и зарубежных приглашенных преподавателей. У нас иностранных преподавателей, которые работают на линейных курсах — 7%, и мы стремимся к увеличению числа. Иностранных студентов сейчас 18%. Именно в этот период, самый сложный, мы открыли две магистерские программы — со Школой права и дипломатии им. Флетчера и совместную программу с Монтереем», — рассказывает проректор МГИМО Артем Мальгин.
Академическое сообщество в целом скептично относится к санкциям и придерживается того мнения, что наука – это тот мост, который еще не сожжен. Но мост весьма шаткий. И подтверждение тому — последнее исследование Boston Consulting Group, согласно которому половина российских ученых хотят эмигрировать.
