На этой неделе в Хорватии отметят очередную годовщину операции «Буря», в результате которой в течение нескольких дней была ликвидирована самопровозглашенная Сербская Краина. На Украине в последние годы все чаще говорят о возвращении контроля над Донбассом по «хорватскому сценарию». Обозреватель "Ъ" Максим Юсин, освещавший сербско-хорватскую войну, убежден: такой сценарий в Донбассе невозможен.
Фото: Геннадий Гуляев, Коммерсантъ
Во время моей недавней поездки в Киев один из собеседников, депутат Верховной рады, в очередной раз вспомнил о «хорватском сценарии». По его словам, если Донбасс не удастся вернуть мирным путем, Киев может прибегнуть к силе, как это сделал в начале августа 1995 года хорватский президент Франьо Туджман.
Тогда у Туджмана все получилось: в результате стремительного наступления хорватской армии за несколько дней была отвоевана основная часть Сербской Краины — сепаратистского образования на территории Хорватии. Ее столица Книн пала, а над знаменитой книнской крепостью уже на второй день наступления взвился хорватский флаг с шаховницей, длина полотнища которого составляла 20 метров.
Украинские политики, особенно представители «патриотического лагеря», в последнее время все чаще высказываются в пользу «хорватского варианта» для решения проблемы Донбасса.
Быстро, эффектно, победоносно — почему бы не повторить опыт Книна в Донецке и Луганске?
Впрочем, рассуждая так, украинские политики упускают из вида один принципиальный момент. Успех Франьо Туджмана в августе 1995 года объясняется, в первую очередь, тем, что на стороне хорватских сербов не выступил их главный покровитель — президент Сербии Слободан Милошевич. Именно это обстоятельство решило судьбу противостояния.
Сербскую Краину подвело географическое положение — от границы с Сербией ее отделяло несколько сот километров боснийской территории.
И после начала хорватского наступления югославская армия — даже если бы у Милошевича возникло такое желание — физически не смогла бы стремительно перебросить в Книн ни «отпускников», ни «добровольцев», ни боевую технику. Без вмешательства Югославии — которая тогда еще существовала в урезанном виде — в составе Сербии и Черногории — шансов удержать фронт у хорватских сербов не было.
Чем эта схема принципиально отличается от юго-востока Украины — понятно: ДНР и ЛНР имеют более 400 км границы с Россией. И Кремль четко обозначил красную линию — попытка Киева силой захватить Донецк и Луганск будет сорвана, как это произошло в августе 2014 года.
Другое дело — об этом многие не знают или забывают, — что выражение «хорватский сценарий» можно понимать двояко.
Это не только силовой захват Книна, но и мирное присоединение спустя три года другой части Сербской Краины — Восточной Славонии. В этой области находится печально знаменитый город Вуковар, который называли «хорватским Сталинградом». В боях за него в конце 1991 года с обеих сторон погибли тысячи солдат и ополченцев — после трех месяцев осады сербы город захватили.
Франьо Туджману очень хотелось взять реванш, отвоевать Вуковар, но он, даже воодушевленный триумфом в Книне, на это не решился. Дело в том, что, в отличие от остальной Сербской Краины, Восточная Славония непосредственно примыкает к границе с Сербией. И хорватское наступление на эту область вполне могло привести к столкновению с югославской армией. И итог мог оказаться совсем иным.
В конце концов, Вуковар и остальная Восточная Славония воссоединились с Хорватией в 1998 году путем переговоров, предусматривавших, в том числе, уступки со стороны Загреба в отношении местных сербов.
Именно такой «хорватский сценарий» — мирный, политический — мог бы попытаться реализовать Киев, когда речь идет о возвращении Донбасса. Вот только проблема в том, что на серьезные компромиссы украинские элиты пока не готовы. И под «хорватским сценарием» они понимают не переговоры, не взаимные уступки, а победоносное наступление. Такое, как провел на Книн президент Туджман в августе 1995-го.