Хасан Роухани и Дональд Трамп снова публично разругались. Президент Ирана даже пригрозил Соединенным Штатам, заявив: «Америка должна знать, что мир с Ираном — это самый лучший мир, а война с Ираном — это мать всех войн». Роухани также призвал США не вмешиваться в дела страны. Дональд Трамп в ответ опубликовал гневный пост с угрозами в Twitter, набранный исключительно заглавными буквами. Ведущий Борис Блохин обсудил ситуацию с международным обозревателем «Ъ» Максимом Юсиным.
Фото: Геннадий Гуляев, Коммерсантъ
— Дональд Трамп действительно решил пойти на обострение конфликта с Ираном? Или это просто обида в ответ на заявление Хасана Роухани?
— Это тактика такая. Вспомните, какой был обмен мнениями, колкостями, выпадами с северокорейским лидером Ким Чен Ыном.
— Здесь по такой же схеме происходит.
— Теоретически это бизнес-модель Трампа — так он в бизнесе вел переговоры, так он ведет переговоры, став президентом. С северокорейцами получилось наполовину — вроде бы саммит прошел успешно, Трамп объявил его фантастическим успехом. А сейчас мы видим, что все отыгрывается постепенно.
С Путиным было, конечно, сложнее. Но тоже — может быть, устами не Трампа, а «злых полицейских» в Вашингтоне — делались жесткие заявления накануне саммита. Саммит прошел, знаем как, но все не так плохо.
С Ираном теоретически можно допустить, что Трамп таким образом готовит почву для будущей возможной дипломатической сделки. Какое-то время даже нам в “Ъ” иранские источники прислали аналитические материалы, из которых следует, что американцы через посредников зондировали почву, можно ли организовать встречу Роухани с Трампом. Но это будет гораздо сложнее, чем с Путиным, и гораздо сложнее, чем с северокорейцами — а) уж очень специфический регион; б) уж очень специфический в Иране режим.
Если северокорейцы могли пойти на любые идеологические уступки, то для Ирана все конфликты, в которых он активно задействован, за что его критикует Вашингтон — это часть глобального тысячелетнего суннитско-шиитского противостояния.
Просто взять и уйти из всех тех стран, где Иран пытается эту ось выставить — это невозможно себе представить. Плюс израильский фактор еще.
Поэтому здесь, мне кажется, у нас меньше оснований для оптимизма и больше оснований для тревог. Когда лидеры государств, которые могут оказаться в состоянии войны в столь взрывоопасном регионе, начинают выяснять отношения подобным способом — кто-то через Twitter, кто-то через сверхжесткие заявления — это очень опасно.
— Если речь идет о какой-то дипломатической сделке, то чего в результате можно достигнуть встречей Роухани и Трампа? С другой стороны, были заявления Помпео — он намекал практически открыто, что целью является смена режима в Иране. Это угроза?
— Тут ведь еще какая специфика: Роухани-то по иранским меркам либерал. Но другого Ирана у нас нет, и у американцев нет. Вот представим гипотетически идеальную ситуацию: они встречаются с Трампом и о чем-то договариваются. Но президент Роухани не в силах обеспечить реализацию этих обещаний, потому что, во-первых, на него сильнейшее давление оказывают силовики, оказывает партия «ястребов». И к тому же еще у верховного лидера аятоллы Хаменеи свои взгляды и на ядерную программу были — он не так чтобы с большим энтузиазмом дал отмашку на уступки, на которые Тегеран пошел.
Поэтому здесь все очень запущено. И даже представить себе невозможно, какие могли бы быть шаги со стороны Тегерана, чтобы Вашингтон был удовлетворен, чтобы Иерусалим был удовлетворен. Конфронтация с Саудовской Аравией, ключевым союзником Вашингтона в регионе, никуда не денется. И конфронтация с Израилем — другим, еще более ключевым союзником — тоже никуда не денется. А значит, эта спираль конфронтации, противодействия будет закручиваться.
Максимально опасная ситуация возникнет к ноябрю, когда американские санкции в отношении иранской нефти вступят в силу.
Когда американцы будут давить на все страны — и союзников, и не союзников, и партнеров, и не партнеров, — чтобы они прекратили покупать иранскую нефть. Некоторые уже под этим давлением прогнулись — японцы фактически уже отказались от закупок нефти. Во время предыдущего раунда западных санкций против Тегерана Индия покупала иранскую нефть, а сейчас появились сообщения, что тоже может отказаться. Остается только Китай.
Конечно, Иран не будет безмятежно наблюдать, как американские замыслы претворяются в жизнь, как бюджет исламской республики, и без того не очень хорошо себя чувствующий, лишится главного источника доходов. Какую-то контригру Тегеран неизбежно будет вести. Как на это отреагирует импульсивный Трамп, который начал писать уже твиты большими буквами — большой вопрос. Очень опасная ситуация.
— Как Россия на все это смотрит, ее роль какая? Ведь мы и с Ираном пытаемся, и с Израилем наладить диалог...
— По большому счету, это не наш конфликт, нам пока вмешиваться не надо. Российского посредничества пока никто и не добивается. И надо иметь в виду, никогда публично это не должны заявлять ни Лавров, ни Путин, но то, что намечается ближе к ноябрю в регионе Ближнего Востока, поднимает цены на нефть. России в плане наполнения бюджета это будет очень выгодно. Поэтому главное — не допустить войны. Но какая-то такая ограниченная конфронтация, которая повлияет на мировые цены на нефть — наверное, для нас это неплохо.
Слушайте "Точку зрения" Максима Юсина каждый вторник в утреннем эфире "Ъ FM" на 47-й минуте часа