Кризис 1998 года может повториться, предупреждают эксперты Bank of America. Они проанализировали тренды глобальных рынков и пришли к выводу, что их динамика напоминает ситуацию конца девяностых, когда обрушились рынки Юго-Восточной Азии, а затем последовал дефолт в России. Развивающиеся рынки обваливаются под воздействием сильного доллара, а акции технологических гигантов движутся вверх на фоне оптимизма по поводу роста американской экономики. Два этих фактора предопределили кризис 20-летней давности, отмечают в Bank of America. Кризис действительно возможен, но если он произойдет, то будет отличаться от своего предшественника, считает экономический обозреватель «Коммерсантъ FM» Константин Максимов.
Фото: Геннадий Гуляев, Коммерсантъ / купить фото
— Многие, аспекты, которые затрагивает Bank of America, пока, конечно, в набат не бьют, но сигнализируют о том, что параллели некоторые есть. Я вижу, что инвестиционное сообщество уже всерьез задумалось о том, чтобы начать сравнивать графики и изучать, что же такое происходит.
По моему мнению, есть кардинальные различия с тем, что было в 1997-1998 годах, и тем, что происходит сейчас.
Смотрите, что сейчас происходит, на что пытаются главным образом обратить внимание аналитики Bank of America — на так называемый процесс уплощения кривой доходности. Это сложный термин, который разъяснить в двух словах тяжело. Но, грубо говоря, речь идет о том, что между доходностью различных облигаций, которые выпускают, допустим, та же Федеральная резервная система, и Европейский центральный банк, и другие инстанции, начинает сокращаться разница.
Bank of America еще говорит о том, что идет очень серьезный отток капитала и изъятие долларов из глобальной системы. На это сейчас многие обращают внимание.
Вот здесь, на мой взгляд, лежит сейчас гораздо более ощутимый риск.
Смотрите, о чем идет речь, — вот индекс доллара на данную минуту находится на уровне 94,67. И многие эксперты говорят о том, что достижение отметки 94-95 меняет ту самую парадигму. Что сейчас происходит? Федеральный резерв, как мы с вами знаем, стоит на пути повышения процентных ставок. Непонятно, конечно, сколько будет повышений, потому что все-таки ясности нет, но если смотреть на чуть более длинный период, например, двух лет, то это где-то примерно семь повышений, плюс/минус.
Соответственно, ставки в Соединенных Штатах растут, то есть доходности в американских инструментах продолжают оставаться более интересными на длительную перспективу, потому что все хотят получать в долларах более высокий процент. Все логично. Плюс Федеральный резерв продолжает изымать долларовую ликвидность из системы. И если раньше он это делал темпами где-то примерно в $10 млрд в месяц, то сейчас речь идет о $30 млрд в месяц, а планируется $50 млрд.
На этом фоне тот же самый Европейский центральный банк, уж я молчу про все остальные — про Банк Японии, Банк Англии и все остальные — продолжают, как и ЕЦБ, как главный партнер в кавычках и без, держать ставки отрицательными, по €30 млрд в месяц накачивать денег в систему. А тут приходит легкое такое похмелье.
Что получается? Хотим мы того или нет, бьемся мы, Россия и другие страны, или нет, чтобы мировые валюты стали менее значимыми, но весь долг все равно номинирован в американских долларах, он — основная резервная валюта. Согласно некоторым оценкам, сейчас где-то глобального долга $9 трлн, при этом $6 трлн приходится на развивающиеся площадки. И когда вы видите процессы: а) изъятие долларов из системы, б) бегство капитала или его изъятие — любыми терминами называйте это — из развивающихся рынков и развитые площадки, мы это постоянно наблюдаем, и Россия здесь — далеко не самый последний участник этого процесса, поводы и мотивы тут самые разные, то что начинается?
Страдает то самое привлекательное качество, то есть та доходность, которая была не у долларовых инструментов. И чем дольше будет происходить этот процесс повышения ставок, перетекания долларов в развитые площадки и изъятие долларов из системы Федеральным резервом, тем острее становится градус возможного кризиса. Почему? Потому что хотим мы того или нет, все развивающиеся площадки, и Россия, в том числе, в новом квартале, во время нового размещения ОФЗ, пытаются занимать на внешних рынках долларовую ликвидность, иностранную валюту, иными словами.
Если совсем просто говорить, когда вы этот долг заняли, вам нужно его обслуживать. Соответственно, получается тот самый диссонанс или разность в процентных ставках. Увы, для развивающихся площадок сейчас она приобретает масштаб уже серьезного проблемного эффекта. И неслучайно, что когда игроки подходят к оценке своих потенциальных инвестиций и того, что они могут получить, особенно наблюдая процессы сокращения фондовых индикаторов в ряде развивающихся стран, например, в Бразилии, в Турции и в Южной Африке, где по 30% в год минус доходности рынков, то, конечно, они не станут держать свои средства в таких активах. Они их оттуда уводят, и начинается этот снежный ком.
Тут еще есть один аспект. Объем средств, инвестированных на заемные деньги, то есть кредитные деньги, достиг нового рекорда — $669 млрд. То есть по сравнению с прошлым моментом, вот два пика — если сравнивать 2007-й и 2017-й или 2008-й и 2018-й — если мы кризисные явления чуть более короткие сравниваем, то он вырос на $170 млрд. И когда вы, получив такой маленький эффект снежного кома, на рынке почувствуете хоть какой-то признак паники, вам нужно будет срочно избавляться от этих дел, плюс гасить кредит. Чем вы будете это делать? Абсолютно непонятно. Тогда получается, что даже те частные компании, я уже не говорю о глобальных рынках, которые сейчас фактически представляют глобальную торговлю и какие-то глобальные процессы, могут просто-напросто «лечь». Ведь многие помнят тайский бат, российский рубль, дефолт и так далее, но мало кто вспоминает о таком фонде как Long-Term Capital Management (LTCM), который грохнулся, и после этого стартовал кризис в самих Соединенных Штатах.
Сейчас многие говорят, что мы оторвались от Соединенных Штатов, но если начнет лихорадить американский фондовый рынок, уж поверьте, мало не покажется никому.
Потому что степень зависимости, эта пресловутая глобализация сейчас таковы, что мы можем говорить, что российскому рынку все равно, насколько упал Dow Jones, но лишь до поры до времени.
Так что у меня почему-то такое ощущение, что это будет не валютный кризис, а кризис какой-то компании, какого-то фонда, какой-то, скажем так, организационный. То есть это будет не кризис одного государства, как в случае с девальвацией тайского бата. Скорее произойдет что-то неожиданное, когда кто-то объявит о том, что мы дальше не можем обслуживать, образно говоря, свой долг. То есть, да, это будет дефолтная ситуация, но это будет не дефолтная ситуация, аналогичная азиатскому кризису. Как сказать, точка отсчета будет в ином месте расположена.
Но для России, мне кажется, сейчас кардинально иная ситуация. Почему? Потому что у нас совершенно другое соотношение долга и золотовалютных резервов, и оно в нашу пользу. У нас иной, так скажем, иной подход к внешнему заимствованию сейчас по сравнению с девяностыми годами, поэтому, конечно, мы увидим этот эффект на себе, но он будет гораздо легче. Тем не менее, естественно, в стороне от этого процесса мы остаться не сможем.