В прокат вышел фильм «Прощаться не будем» — об обороне города Калинина в 1941 году. Почему настоящие подвиги не кажутся российскому кинематографу «интересными» и он предпочитает выдумывать альтернативную историю войны, размышляет обозреватель «Огонька»
Отношения внутри спецслужб заслонили войну (кадр из фильма «Прощаться не будем»)
Фото: RFG Distribution
Оборона города Калинина (ныне Тверь) выглядела примерно так же, как и в других городах в 1941 году и позднее: «ни шагу назад», «держаться», паника и нехватка сил, которые компенсировались ежедневным, будничным героизмом на фронте. Поначалу обороняли город курсанты и составленные из рабочих истребительные отряды. В фильме упоминается 5-я стрелковая дивизия; действительно, дивизия с таким номером потом защищала город. По сложившейся еще в советское время традиции у нас в кино предпочитают называть выдуманные номера соединений, а тут все верно, даже фамилия командира дивизии, так что можно даже похвалить авторов за строгое следование исторической правде. Но на этом похвалы и заканчиваются.
Всем еще памятен фильм «Брестская крепость» (2010) Александра Котта — критики отмечали его достоверность; чуть раньше вышел неплохой белорусский фильм про оборону Могилева «Днепровский рубеж» (2009) Дениса Скворцова. Все фильмы про оборону — что у нас, что в Голливуде — похожи друг на друга, но это неизбежно; война — тоже рутина. Талант авторов состоит в том, чтобы найти в этой рутине что-то важное, актуальное для нас, живущих сегодня. Причем додумывать в таком кино вовсе не возбраняется; вполне возможно — не выходя за рамки исторической достоверности — дополнить реальных героев боев какими-то собирательными персонажами. Но авторы «Прощаться не будем» (режиссер Павел Дроздов) вовсе отказываются от рассказа о действительно героической обороне города, предпочитая рассказывать историю о борьбе спецслужб с врагами внутренними.
В центре повествования — работа управления НКВД города Калинина, которое в тревожной предфронтовой обстановке борется с паникой, диверсантами и шпионами. Мы оказываемся глубоко погружены в работу этой структуры, знакомимся с нехитрым бытом сотрудников, с целыми семьями, где и муж, и жена работают в органах. Мы буквально завтракаем и ужинаем вместе с ними (картошка, капуста, котлета). Погружаемся и в их личную жизнь: «Ты меня бросил!» — «Это после того, что у вас с ним было?..» Герои бесконечно прощаются, обещая при этом «родить сына или дочь», повторяя кодовую фразу: «Прощаться не будем» — чтобы, видимо, оправдать название фильма. Дочь начальника из патриотических соображений не хочет уезжать в эвакуацию; дети добровольно объединяются в отряды помощников НКВД. Кроме того, в фильме еще есть сотрудник органов (Андрей Мерзликин), работающий под прикрытием; для прикрытия у него должность — ни много ни мало — начальника Калининского гарнизона. Наконец, среди чекистов есть еще и настоящий шпион (Егор Бероев).
К засилью спецслужб в исторических фильмах мы давно привыкли, но тут авторы превосходят все мыслимые границы; примерно 80 процентов фильма об «обороне Калинина» посвящены исключительно деятельности спецслужб. Все остальное — действия войск, оборонявших город во главе с командующим Калининским фронтом Коневым; создание оперативной группы генерала Ватутина; наконец, отчаянный рейд 21-й танковой бригады, ударившей в тыл немецкой группировке,— не упоминается в фильме вовсе. Все это существует лишь очень абстрактно, где-то на заднем плане и в финальных кадрах.
Авторы в каком-то азарте угодливости, которой, кстати, никто от них не требует, это исключительно самоцензура, уже не замечают того, как переписывают историю войны.
Противостоящая чекистам сторона — многочисленные предатели, шпионы, диверсанты, которые наводнили город и проникли, как было сказано, в самое сердце государственного аппарата. Главный предатель, окопавшийся в штабе, курирует каких-то слаборазвитых в интеллектуальном и физическом плане диверсантов пополам с криминальным элементом. На редкость немощные, они умеют только воровать, стрелять в детей и пить из большой бутыли с мутной жидкостью. Непонятно, какую угрозу в военном отношении они могут представлять; разбираться в их психологии нам тоже незачем (хотя авторы фильма наскоро знакомят нас с их мотивацией), поскольку ясно, что долго они не протянут. Собственно, смерть их такая же безликая и бессмысленная, как и жизнь.
Предатели, которые готовы сдать город немцам,— это, конечно, обобщенный герой нового времени. Этот тезис часто используется для оправдания репрессий в известных кругах: «Да, сажали несправедливо, многие погибли безвинно, но ведь и настоящие предатели были! А если бы не репрессии, то их было бы вдвое, втрое больше!» Диверсанты в тылу — еще одна любимая тема советского кино. В результате роль диверсантов на войне оказалась неимоверно раздутой. В книге «Июнь 1941. Разгром Западного фронта» историк Дмитрий Егоров, дотошно воссоздавший картину первых дней боев, посвятил отдельную главу диверсантам — точнее, мифу о них. В те дни, по воспоминанию очевидцев, слух о диверсантах был тотальным — о целых ротах и батальонах, переодетых в советскую форму и заброшенных в глубокий советский тыл. В большинстве случаев, утверждает исследователь, эти слухи не имели под собой основы и самовоспроизводились по принципу «у страха глаза велики». Общество, выросшее в атмосфере взаимной подозрительности, на фоне первых дней войны, пишет автор, искало логических объяснений неудачам на фронте — и находило их с помощью таких вот формулировок: «всюду предатели».
Однако этот миф дожил до наших дней и опять становится главным объяснением военных неудач. Причем авторское воображение теперь выходит далеко за пределы войны. Так, в фильме «Танки» режиссера Кима Дружинина (2018) — об испытательном перегоне двух образцов танка Т-34 из Харькова в Москву — территория СССР буквально кишит немецкими диверсантами, которые чувствуют себя здесь как дома; а главный шпион работает механиком-водителем секретного танка. Заметим, события происходят за год до начала войны, в 1940 году!
…Все эти фантазии можно было бы объяснить попыткой Минкульта (этот фильм, как и любая патриотика, финансируются государством) понравиться молодежной аудитории; ради воспитания патриотизма, считают там, не нужно бояться комиксовой эстетики и жанра альтернативной истории. Но тут смущает одно. Если авторы этих фильмов с такой настойчивостью игнорируют трагическую реальность войны, подменяя ее собственными измышлениями, эта реальность, вероятно, представляется им сегодня недостаточно «интересной». То есть «неинтересным» им представляется, собственно, подвиг народа, в подлинности которого сомневаться не приходится. Именно такой подход к собственной истории и является глубоко порочным и антипатриотичным — а какой еще можно сделать вывод из увиденного?.. Почему авторы военного кино чаще предпочитают выдумывать, а не рассказывать правдивую, пускай, возможно, и «скучную» с точки зрения сегодняшнего кино историю?.. Почему наше кино не считает подлинные истории «интересными», предлагая вместо них мифы? Почему игнорирует даже те подвиги, в которых есть все, что нужно настоящему экшену?.. Автору уже приходилось писать о начальнике парашютно-десантной службы Западного фронта капитане Иване Старчаке (1905–1981), который по собственной инициативе сформировал отряд из 430 десантников и сумел задержать на три дня (с 5 по 8 октября 1941 года) продвижение танковой группировки врага на реке Угре; других войск в этом районе почти не было. Это абсолютно реальная история, сюжет даст форму любым «спартанцам»; герой дожил до Победы и оставил воспоминания. Казалось бы, вот готовый сюжет для фильма, но его до сих пор нет, как и множества других. Игнорировать подлинные подвиги и множить мифы; во всем этом есть что-то глубоко нездоровое — речь уже об этических инстинктах авторов современных произведений о войне, о глубоко порочной природе их сознания. Главным их врагом является, судя по всему, реальность, с которой они ведут свой ежедневный незримый бой.