На сцене МАМТа состоялась премьера «Макбета» Джузеппе Верди в постановке режиссера Камы Гинкаса, художника Сергея Бархина, хореографа Татьяны Багановой и дирижера Феликса Коробова. В главной партии леди Макбет в первом составе — Наталья Мурадымова, которая легко оправдывает неофициальный титул главной трагической злодейки Музтеатра. Рассказывает Юлия Бедерова.
Опера в новом «Макбете» не столько исполняется, сколько подразумевается
Фото: Сергей Родионов
Новый «Макбет» в МАМТе — еще один после дизайнерского «Бала-маскарада» в Большом театре важный репертуарный Верди московского сезона. И еще один важный режиссерский спектакль МАМТа, где режиссер с именем и авторитетом снова рекрутирован из драмы, и это его оперный дебют.
Как часто бывает в таких случаях, спектакль получился спорным. И, как иногда бывает в таких случаях, по-своему прекрасным. Прекрасен он тем, что никак не связан с сегодняшним оперным контекстом и традициями — ни тебе осовременивания, ни театра художника, ни театра движений (хотя хореография — возможно, даже слишком очевидная — в спектакле есть, она, скорее, привходящий элемент в конструкции Гинкаса).
Эта несоотнесенность с современным оперным театром не только плюс, но и минус нового «Макбета». Очевидно, что Гинкас ставит драму и делает это своим уникальным методом рукодельного, домотканого, как будто кукольного театра материализованных метафор. Но музыкальная драматургия настолько отдельна в общей мозаичной картине, что опера как будто не столько исполняется, сколько подразумевается. А драма выглядит молчаливым, даже немым кино, почему-то вдруг лишенным тапера. От того, что все время звучат текст и музыка, ситуация принципиально не меняется.
В своем спектакле Гинкас предлагает если не услышать, то увидеть глазами пропасть, которая пролегает между шекспировской мистической трагедией и вердиевским «ум-ца-ца». По Гинкасу выходит, что Верди во многом ироничен. Отсюда гинкасовская пародийность и курьезность. И если под таким скошенным углом, когда все как будто поставлено на бок, как земля на сцене нового «Макбета», смотреть спектакль, он приобретает своеобразную цельность. И собирается вокруг главного и лучшего номера — хора убийц из первого акта, в чем-то напоминающего атмосферу второй серии мультфильма про «Бременских музыкантов». Такой по-детски изумленный и по-взрослому ироничный взгляд прямиком приводит режиссера ко второй кульминации — хору «Patria oppressa». И тут ирония разбивается вдребезги. Вся сцена собрана из тех же материалов, что остальной «Макбет»,— из земли, бумаги, перышек, дерева, тряпочек, бирнамских веточек, железок и картонок. В этом смысле спектакль — совершеннейшее гнездо, метафорическое и реальное, а персонажи в нем птенчики. Словно вслед нынешней поэтике Тителя (да и прошлой — Чернякова) выезжают страшные блокадные саночки, чайнички и тазики — материальные метафоры приобретают прямолинейную и в то же время метафизическую интонацию. Юмор юмором, а Гинкас защищает в своем театре идею свободы, а заодно и саму мысль о том, что театр может донести ее до публики. Хор мизансценически звучит, как полагается патриотической вердиевской кульминации, в градациях от глухой скорби до ярости с ощущением вневременного пафоса и сокрушительной, почти никак не замаскированной протестной актуальности.
У Гинкаса все в мире Макбета по-новому перемешано и по старинке разделено на контрастные темы: женщины и мужчины, ведьмы и добропорядочные матери, взрослые и дети, нагота и защищенность, большое и маленькое, живые и мертвые. Ведьмы и люди здесь сделаны из одного теста, все — полуживые, с головы до ног перебинтованные. Призраки раскрашены красной краской жизни. И вся эта комедия несоразмерности и разноцветности движется параллельно партитуре. Иногда — к лучшему. Верди, конечно, предполагал приглушенное звучание хоров и оркестровых инструментов в эпизодах большой загадочности, но чтоб так неловко, тоненько? Или, напротив, так прямо и плотно?
Тем не менее главные партии в спектакле в основном состоялись. Макбет (Алексей Шишляев) достойно ждет своего победителя, Владимир Дмитрук (Макдуф) настолько полнозвучен и воодушевлен, что срывает овации, Банко (Денис Макаров) — всегда надежен, он любимец публики. А в глазах и в голосе Натальи Мурадымовой в аккуратно и со страстью спетой партии леди Макбет местами появляется такой огонь, что все в этом мире пузырей земли, как будто вывернутой наизнанку, встает отчасти на свои места.