Досада и усталость — вот и все, что останется в памяти Нины Гаврылюк от самой последней в уникальной карьере лыжницы эстафетной гонки на седьмом ее чемпионате мира. А уникальность этой спортсменки в том и состоит, что шесть раз подряд на мировых первенствах и трижды на Олимпиадах она становилась чемпионкой в эстафетах. И ни разу — в личных гонках. С НИНОЙ ГАВРЫЛЮК в Валь-ди-Фиемме побеседовала корреспондент Ъ ВАЛЕРИЯ Ъ-МИРОНОВА.
— Последние десять минут эстафеты — когда вы бежали четвертый этап — ваша бывшая подруга по некогда непобедимой российской четверке Елена Вяльбе телерепортаж больше вести не могла из-за душивших ее слез...
— Многим, возможно, показалось странным мое решение остаться в спорте после еще более печальных событий, случившихся год назад на Олимпиаде в Солт-Лейк-Сити. Однако стимулировала меня именно та самая несостоявшаяся для нас эстафета, которую мы — Лариса Лазутина, Ольга Данилова, Юлия Чепалова и я — выиграли бы на сто процентов, если бы нам дали ее пробежать. Хотя, если откровенно, то, конечно же, без Ларисы, Оли и Юли я и не надеялась здесь на победу. Однако если бы на первых двух этапах бежали Ольга Завьялова и Лилия Васильева (против которой высказалась, в чем сейчас каюсь, я сама), то мы могли бы бороться хотя бы за "бронзу". К тому же недавно я совершенно еще не представляла, чем займусь, оставив спорт. Сейчас уже представляю. Однако, чтобы не сглазить, о своих дальнейших планах рассказывать все же считаю преждевременным.
— А что вспоминать будете, когда закончите?
— Все понемножку. Тяжелая у нас была работа. Со своими приятными и неприятными моментами. Но так или иначе, без малого двадцать лет, что я провела в сборной, стали, как ни крути, золотым периодом для отечественного лыжного спорта. Мне довелось работать с разными — и очень хорошими — тренерами. И все-таки самое лучшее время было, когда мы работали с Александром Грушиным. Тогда и тренировались нормально, и результаты показывали хорошие. Вяльбе, Лазутина, я, Егорова, Данилова... Сильная команда и, как ни странно, несмотря ни на что, довольно дружная. Хотя, конечно, в женском коллективе всем дружить невозможно.
— За что же вы между собой тогда боролись?
— А за что женщины обычно борются? Главным образом, если одним словом, за внимание к себе. Тренер, допустим, кому-то одному улыбнулся, что-то приятное сказал, а другим обидно. Почему, дескать, ей, а не мне? У тренера всегда есть любимчик... Но при всем при том тогда наша команда была дружнее, чем сейчас.
— Почему?
— Да потому, что сборная была единая, а не разбитая, как сейчас, на две команды. Нынче не только спортсмены — даже тренеры между собой практически не общаются. Изначальная цель создания двух групп мне в принципе понятна: в начале олимпийского цикла просмотреть побольше народа. В 1987-1988 годах у нас тоже было две команды и два тренера — Лопухов и Грушин, сильно конкурировавших на Олимпиаде в Калгари между собой. И лучшие, грушинские, тогда победили. Сейчас же совершенно очевидно, что женская группа Андрея Бояринова пользуется большими привилегиями у главного тренера Александра Кравцова, чем группа Анатолия Чепалова, поскольку в ней тренируется его дочка.
— Помните первые свои мысли, когда вам объявили, что олимпийской эстафеты для сборной России в Солт-Лейк-Сити не будет?
— Сначала не поверила — думала, пошутили. Потом мне даже неинтересно было, кто там победил, немки или норвежки... Я тогда поняла, что ничего уже не вернуть.
— Вы спортсменка заслуженная и поэтому имеете право на свое собственное суждение по вопросу о том, что можно было сделать в той роковой для вас ситуации.
— Никто из наших руководителей, судя по всему, вообще представить себе не мог, что такая ситуация может возникнуть, поэтому и растерялись. Мы, русские, всегда рассчитываем на авось. Ведь и до сих пор никто так и не понял, а что же конкретно можно было тогда сделать?
— У вас был выбор, у кого из тренеров сборной заниматься последний год?
— Чепалов мне позвонил, спросил, буду ли я у него готовиться. Я подумала и согласилась. Альтернативы у меня, во всяком случае, не было. Более того, я даже не знала, что будет еще какая-то группа Бояринова.
— Чепалов до сих пор был известен лишь как личный тренер двукратной олимпийской чемпионки Юлии Чепаловой. А как тренер сборной он, по-вашему, тянет?
— Я чувствую, что Анатолий Михайлович втянулся в работу и хочет продолжать. Тем более что вот-вот в команду вернется Юля. Так или иначе, у него в группе все было спокойно, поскольку и сам он — человек спокойный. Даже чересчур. Хотя, по-моему, в определенные моменты должно возникать некое напряжение, чтобы ты могла переступить через усталость.
— Грушин, наверное, умел создавать это самое напряжение, как никто другой?
— Каков нынче диапазон мнений о нем, такой он и есть человек. Совершенно, однако, очевидно, что Грушин — тренер, помешанный на спорте. В кого верит — горло за того перегрызет. Сейчас вот, как раньше на нас, на ребятах своих зациклился. Они это понимают и тоже держатся за него. Не знаю, правда, когда наши наконец разбегутся. Вон, норвежцы, как кони, бегут "тридцатку". Как "десятку".
— Грушин виноват?
— Нет, наверное. Как он-то мог развалить российский мужской лыжный спорт, которого, простите, и не было? Сейчас, когда "Роснефть" взялась всех нас финансировать, в команде началась полная неразбериха. Раньше все-таки порядка было намного больше. А что касается Грушина, то, безусловно, тренерский дар он имеет.
— В чем, на ваш взгляд, сейчас главная беда российского лыжного спорта?
— В том, что сейчас каждый, кто хоть что-то решает в федерации, преследует какие-то свои собственные цели. Говорят друг про друга одни только гадости и тянут, как крыловские лебедь, рак и щука, в разные стороны.