 |
ФОТО: AP  На фоне последних антивоенных манифестаций жюри Берлинского фестиваля решило наградить политкорректный фильм Майкла Винтерботтома о двух афганских беженцах |
Осколки стены
Волшебный киногород будущего, в котором проходит Берлинале, знаменитый кинофестиваль, построен на месте, где была Берлинская стена, и в его фундамент прочно засели ее осколки. Здесь собирается предельно политизированная публика, состоящая из тысяч интеллектуалов-киноманов, и любое жюри ощущает исходящие от нее флюиды.
В этом году жюри возглавлял канадец армянского происхождения режиссер Атом Эгоян. Вместе с ним в жюри заседали довольно сильные фигуры, среди которых два американца — режиссер Катрин Бигелоу, известная у нас по фильму "К-2" о советской подлодке, и директор фестиваля в Санденсе Джеффри Гилмор. Казалось бы, им сам бог велел наградить неплохую коллекцию голливудских фильмов, представленных в этот раз на конкурсе, и именно из них выбрать победителя. По оценкам критиков, уверенно лидировала психодрама Стивена Дэлдри "Часы", хорошо приняли и "Адаптацию" Спайка Джонза. К тому же обе картины должны были понравиться председателю Эгояну своей затейливой структурой и интеллектуальной рефлексией.
Однако психодрама и рефлексия в эти февральские дни утратили свою актуальность на фоне иракского кризиса и охватившего Европу антивоенного движения. К нему подключились и американцы — наводнившие Берлин крупнейшие голливудские звезды. Героиня "Чикаго" Рене Зеллвегер на пресс-конференции говорила исключительно о страхе перед войной. Во время интервью со звездами журналисты предупреждали друг друга: не задавайте вопросы об Ираке, иначе все полчаса уйдут на политику, и вы ничего не узнаете про кино. Берлин посетил со спецвизитом Дастин Хоффман, чтобы поддержать европейских пацифистов. Чернокожий Спайк Ли, снявший "25-й час", гимн Нью-Йорку, выжившему после 11 сентября, и сыгравший в этом фильме Эдвард Нортон тоже сделали заявление: мы патриоты, но американское правительство и американский народ — это не одно и то же.
Буквально накануне объявления решения жюри в Берлине, как и в Лондоне, состоялась крупнейшая антивоенная манифестация. Проходила она в двух шагах от фестивального дворца, на Александерплац. И жюри решилось отодвинуть голливудские фильмы, которые целых десять дней и так были в центре внимания. Наградить голливудский мейнстрим, когда маргиналы всего мира объединяются против вашингтонского мейнстрима, показалось жюри некорректным.
"Золотой медведь" достался фильму, отвечающему сложившейся ситуации во всех отношениях. "В этом мире" британца Майкла Винтерботтома — фильм, проникнутый гуманитарным миссионерством. Он рассказывает о двух мальчиках-афганцах, которые всеми правдами и неправдами пробираются из своей охваченной войной страны в Европу, где их ждет лишь новое столкновение с жестокостью жизни, а возможно, и смерть.
Сюжет с беженцами завязывается сразу после американского вторжения в Афганистан. Хочешь не хочешь, но в пацифистском Берлине именно эта картина сегодня звучит актуальнее и "Адаптации", и "Часов".
 |
ФОТО: AP |
Каннский фестиваль имеет другой имидж, чем Берлинский. Здесь влияние политики не то чтобы отсутствует, но закамуфлировано интересами бизнеса, с одной стороны, и высокой культуры — с другой.
Однако бурные 1960-е годы вихрем пронеслись и по обители изысканной буржуазности — каннской набережной Круазетт. Все началось еще в 1960-м, когда здесь победила вызвавшая гнев католической церкви "Сладкая жизнь" Федерико Феллини. Год спустя главный приз в Канне завоевала еще более антиклерикальная "Виридиана" Луиса Бунюэля, а в 1962-м - бразильский остросоциальный фильм "Обет" Анселму Бениту Дуарте. Но пик каннской политизации пришелся на май 1968 года.
Это событие уже стало легендой фестивальной истории. В Канн съехались все культовые герои эпохи, включая "Битлз" и Романа Поланского с его молодой женой Шэрон Тейт. Поланский заседает в жюри вместе с Моникой Витти, Теренсом Янгом, пионером джеймсбондовской серии, и Робертом Рождественским. Там же и отрастивший густую бороду в духе хиппи Луи Малль, полпред французской "новой волны".
 |
ФОТО: AP |
Руководство решает закрыть фестиваль. Растерянные звезды и гости — среди них Татьяна Самойлова и Анастасия Вертинская, приехавшие представить фильм "Анна Каренина" — бродят по Круазетт, где бородатые гуру читают развалившимся на пляже слушателям лекции под девизом "Власть — молодым!". Конкурс сорван, и никто в этом году не станет ни победителем, ни побежденным.
Год спустя фестиваль возродится, а главные награды получат самые радикальные политические фильмы — "Если..." Линдсея Андерсена о кризисе британской кастовой системы преподавания и "Одален, 31" Бу Видерберга о славной странице рабочего движения в Швеции.
"Каннский синдром" 1968-го будет иметь последствия и для других фестивалей. Венеция переживет кризис год спустя и почти на целое десятилетие перестанет присуждать призы. Еще через год призы откажутся выдавать в Берлине. Повсюду возникнут параллельные программы, фактически альтернативные фестивали, руководимые молодыми радикалами: в Канне — Двухнедельник режиссеров, в Берлине — форум. Фестивальная атмосфера уже нигде и никогда не будет такой, как прежде.
 |
Студенческий бунт 1968 года лишил фильм Александра Зархи "Анна Каренина" с Татьяной Самойловой и Анастасией Вертинской надежд на Золотую пальмовую ветвь Каннского фестиваля |
1970-е годы, не менее политизированная страница новейшей истории, еще сильнее изменили имидж фестивального движения. Канн уже не мыслил себя без и вне политики. В 1970-м победителем крупнейшего в мире фестиваля оказывается MASH ("Полевой армейский хирургический госпиталь") Роберта Олтмана. Саркастически рассказывая о войне в Корее, фильм жирно намекал на более актуальную вьетнамскую ситуацию. В 1974-м Фрэнсис Форд Коппола увозит из Канна главный приз за "Разговор", кинематографический отклик на "Уотергейт". А завершилось десятилетие победой "Апокалипсиса наших дней" того же Копполы на Каннском фестивале 1979 года. К тому времени война во Вьетнаме закончилась, но вызванное ею брожение в обществе продолжало остро переживаться кинематографистами.
Другой сквозной сюжет этого десятилетия — кризис итальянского общества, раздираемого коррупцией, "наездами" мафии, рабочими забастовками и террором "красных бригад". Великое итальянское кино, еще недавно потрясавшее мир эпическими полотнами Висконти и Феллини, "драмами отчуждения" Антониони и люмпенскими притчами Пазолини, теперь по горло погрязло в актуальной политике и социальной борьбе.
Кульминацией этого сюжета становится Каннский фестиваль 1972 года. Жюри возглавлял эстет Джозеф Лоузи, который был совсем не чужд политике, в свое время сбежав из Америки от маккартизма. Рядом с ним в жюри работали такие разные люди, как Милош Форман и Марк Донской (между прочим, признанный предтеча итальянского неореализма). Программа конкурса была весьма сильной. В нем представили свои картины Роберт Олтман, Миклош Янчо и находившийся в зените славы после "Рублева" Андрей Тарковский. "Солярису" отдают должное — он получает Большой специальный приз жюри. Но на вершину фестивальной пирамиды возносятся два других фильма, оба итальянских. Это "Дело Маттеи" Франческо Рози и "Рабочий класс идет в рай" Элио Петри. Ни тот, ни другой явно не имели ничего общего с вечными ценностями и были вскоре забыты. Но тогда жюри решило поощрить именно их, разломав надвое Золотую пальмовую ветвь.
 |
ФОТО: AP В 1981 году подъем польского рабочего движения во главе с Лехом Валенсой подарил Анджею Вайде Золотую пальмовую ветвь за фильм "Человек из железа" |
Политический фестивальный бум не прекращается и в 1980-е годы. В 1981-м Золотую пальмовую ветвь получает Анджей Вайда за фильм "Человек из железа". Это происходит на фоне знаменитых польских событий — рабочие забастовки, подъем "Солидарности", введение военного положения. Вайда к тому времени имел репутацию живого классика, но ни одна из его великих картин — ни "Канал", ни "Пепел и алмаз", ни "Все на продажу", ни даже острокритический "Человек из мрамора" — не была удостоена высшей каннской награды. Знаменитый режиссер получил официальное признание за самый слабый, но предельно политизированный фильм.
Разумеется, это решение было подвергнуто "принципиальной критике" в СССР и странах-сателлитах. Один из венгерских журналистов квалифицировал выбор жюри как "чисто политический акт поощрения антисоциалистических тенденций". Жюри вяло отбрыкивалось: мол, в конкурсе не нашлось более сильных картин. Но рядом были "Трагедия смешного человека" Бернардо Бертолуччи, "Кожа" Лилианы Кавани и "Любовная страсть" Этторе Сколы. Был и прекрасный социальный фильм британца Кена Лоуча "Взгляды и улыбки". Но даже если считать, что жюри действовало согласно совести и убеждениям, объективно 1981-й вошел в историю Канна как год польской "Солидарности".
 |
