Подорожавший бензин, налоги, пенсионный возраст — Владимир Путин накануне поговорил со страной и пообещал решить большинство накопившихся проблем. «Прямая линия» проходила в новом формате — без гостей в студии и с участием высоких чиновников. Политический обозреватель «Коммерсантъ FM» Дмитрий Дризе считает, что «Прямая линия» устарела, но отменить ее власть не может.
Фото: Юрий Мартьянов, Коммерсантъ
После очередной «Прямой линии» в обществе обсуждают, что формат устарел, потерял остроту — его пора менять. Его причесали, обезопасили. Причем так говорили не всегда, а лишь в последние годы. Она превратилась в некое подобие всероссийской лотереи — шанс за несколько минут решить проблему, надо лишь дозвониться или как-то обратить на себя внимание. «Прямую линию» стали называть «книгой жалоб» или «окном счастья».
Но что она дает стране? 16 лет назад она задумывалась как возможность показать прозрачность государственной власти, ее близость к простому человеку со всеми его проблемами; показать, что президент не боится острых вопросов и готов их немедленно решить.
А сейчас рейтинг Владимира Путина и так высокий. За все эти годы народ уже понял, что власть слышит, а что — нет. Даже можно предположить, что, вместо патриотизма и сознательности, разговора о судьбах страны, о прорыве и других важных глобальных вопросах, имеет место потребительское отношение — дайте квартиру, поднимите зарплату, начальство ворует.
Да, можно сказать, что для многих это последний шанс. Безусловно, есть такие, кто находится в бедственном положении, на грани отчаяния. Только ради этого нужно проводить «Прямую линию».
Но, позвольте, разве так решаются проблемы — в рамках телевизионного шоу? Получается, законы не работают, чиновники неэффективны, и это мягко сказано. Куда же мы зашли в таком случае?
Наверху понимают проблему, но отменить «Прямую линию» не могут. Власть — по-своему заложник ситуации: народ привык, и если вдруг президент в определенный день и час не поговорит со страной, то подумает — что-то идет не так. А подобного быть не должно, даже тени сомнения не может зародиться. «Прямая линия» — элемент стабильности, пусть она и устарела.
Конечно, ее пытаются как-то изменить: перенесли эфир с весны на лето, убрали гостей из студии, призвали чиновников, чтобы предстали перед народом.
И что в результате? То же самое, а то и хуже. Острые вопросы, как и ответы на них, известны заранее. Играть в угадайку, почему коровье мясо говядиной называется, несолидно для столь ответственного мероприятия.
Просится что-то новое, какой-нибудь креатив, а его нет. И вот здесь проглядывает самый главный тезис: устаревшая «Прямая линия» — отображение действительности.
Нового формата требует вся наша политическая конструкция.
Косметические изменения порой только ухудшают ситуацию. Вот, пожалуйста, налоговый маневр завел не туда — бензин дорожает. Обещали прорыв, а денег под него нет. Приходится думать, где отрезать, но, куда ни посмотри, везде уже все срезали. Нужно как-то повысить пенсионный возраст и не вызвать недовольства электората — проблема почти нерешаемая.
И «Прямая линия» здесь ничем уже помочь не может. Разве что переключить внимание — например, на происхождение слова говядина или на колоритных блогеров.