Dior продолжает свою серию, посвященную всем шести работавшим на него дизайнерам: в издательстве Assouline вышел третий том — «Dior. Marc Bohan (1961–1989)». И он, пожалуй, пока самый интересный, потому что посвящен дизайнеру, считавшемуся самым неинтересным за всю блестящую 71-летнюю историю великого дома. Возможно, именно новый том диоровской эпопеи исправит эту несправедливость
Фото: © Laziz Hamani
Фото: Laziz Hamani
Фото: Laziz Hamani
Фото: Laziz Hamani
Фото: Laziz Hamani
Фото: Laziz Hamani
Фото: Laziz Hamani
Фото: Laziz Hamani
Фото: Laziz Hamani
Фото: Laziz Hamani
Фото: Laziz Hamani
Фото: Laziz Hamani
Фото: Laziz Hamani
Фото: Laziz Hamani
Фото: Laziz Hamani
Фото: Laziz Hamani
Фото: Laziz Hamani
В любом случае третий том должен был стать самым толстым, потому что Марк Боан (Марк — его артистическое имя, а настоящее — Роже) проработал артистическим директором дома Christian Dior 29 лет — срок немыслимый по нынешним временам, когда средний арт-директорский контракт составляет три года. Он начал с коллекции «весна-лето 1961» и закончил коллекцией «весна-лето 1989» — самая безоблачная, самая ровная, самая стабильная карьера в мире высокой моды. Составившая в итоге Боану репутацию дизайнера умеренного и аккуратного — то есть скучного.
Судьба Боана мне всегда напоминала судьбу, например, Энтони Троллопа: 35 лет творческой карьеры, признание, даже прижизненная слава, коммерческий успех, а в итоге оказываешься зажат и оттеснен гениальным Диккенсом, модным Элиотом и остроумным Теккереем. В нашем случае — великим Кристианом Диором и золотым мальчиком Ивом Сен-Лораном. Но, как и Троллопа, Марка Боана, возможно, ждет реванш, и время признать в нем величайшего реалиста настает прямо сейчас. (Что было бы кстати, потому что Марк Боан жив, ему 91 год.)
В Боане совсем не было того, чем отмечены талант и судьба двух его великих предшественников — драматизма. В отличие от Диора и Сен-Лорана, он не имел трагического ореола и избегал театральных эффектов — как и упомянутый Троллоп, он был спокойным и рассудительным реалистом.
Марк Боан, 1961
Фото: Giancarlo BOTTI/Gamma-Rapho via Getty Images
Но именно это и было его главным талантом, за это его и ценили многочисленные знаменитые клиентки — а он был любимым кутюрье Элизабет Тейлор, матери и дочери Гримальди, принцессы Грейс и принцессы Каролины, и список это можно продолжать и продолжать. Собственно, признание и величайшая лояльность клиенток и обеспечили ему немыслимо долгую карьеру в Dior.
Реализм Боана сопровождался самыми лучшими качествами, которые реализм и может дать,— кристальной ясностью структуры, чистотой дизайна и благородной элегантностью каждого образа (именно это вполне старомодное определение тут наиболее точно и уместно). Его первая коллекция, по диоровской традиции, имела специальное определение, обозначавшее силуэт, и называлась Slim Look, а ее самый первый лук назывался Acacias и, как отмечает автор этого тома Жером Анове, проведший много часов за интервью с самим Боаном, «стал настоящим манифестом его стиля так же, как жакет бар стал эпонимом new look». Феноменальна простота это серого наряда с короткими рукавами, одним карманом на груди и боковой застежкой.
Прозрачность, тонкость и рафинированность были главными характеристиками его стиля. И таким он оставался во всем, даже в вечерних нарядах, которые Боан, при сохранении всего свойственного Dior богатства декора, ухитрялся делать чрезвычайно благородными и сдержанными. Смотришь на фотографию 1969 года, где Грейс Келли рядом с Софи Лорен на ужине Diner des Coiffes в алом платье с полностью расшитой золотом грудью — казалось бы, что может быть тяжелее,— и удивляешься, как сдержанно она в нем выглядит. То же самое с радужным шифоновым платьем-балахоном из коллекции SS 1967, которое вспомнил Алессандро Микеле в одной из своих первых коллекций,— как благородно и даже минималистично выглядит эта экстремально нарядная вещь.
Но когда дело доходило до настоящего минимализма, тут Боан вступал в свою полную силу. Он был мастером минимализма, как никто до него в Dior (и как никто после), он умел сделать максимально простой лук, который выглядел оглушительно, роскошно. Простая бежевая кашемировая парка с капюшоном, отороченным мехом, короткое черное платье-трапеция со встречной складкой спереди, с одной широкой и двумя узкими белыми полосами по подолу — все очень просто и очень современно. Можно свободно надеть и выйти на улицу. Это свойство дизайна Боана всегда притягивало мое внимание на коллективных выставках Dior и выделяло его среди всех. Возможно, именно это и поможет в конце концов обратить взгляд на его наследие и внутри дома Christian Dior, и за его стенами. Впрочем, последнее уже происходит. А 400 тщательно отобранных Жеромом Анове и сфотографированных Лазиз Амани луков Марка Боана из книги «Dior. Marc Bohan (1961–1989)» отлично в этом помогут.