Доехать из Неаполя до Сорренто и там поездить и поплавать по окрестностям — один из самых красивых, недолгих и несложных вариантов итальянских каникул
Фото: Елена Стафьева
Фото: Елена Стафьева
Фото: Елена Стафьева
Фото: Елена Стафьева
Фото: Елена Стафьева
Сначала обязательно нужно приехать в Неаполь. Во-первых, от Рима туда примерно час на «Красной стреле» и сейчас есть даже прямой рейс из Москвы, во-вторых, Неаполь сейчас одно из самых классных мест в Италии, next big thing, столица Королевства двух Сицилий (или, как у нас его принято называть, «обеих Сицилий»), с самым восхитительным барокко на свете, гастрономический рай и много еще что — настолько, что это стоит отдельного большого текста. В-третьих, тут прямо на центральном вокзале можно сесть на маленький поезд, фактически электричку, Circumvesuviana, и проехать побережье от Неаполя до Сорренто. Электричка останавливается буквально у каждого столба, в каждом обшарпанном микрогородке, которые тут натыканы друг за другом (среди них — Помпеи и Геркуланум с их великими раскопками), и доезжает до Сорренто за час или полтора, в зависимости от количества остановок. Так вы получите один из самых крутых итальянских контрастов на совсем небольшом промежутке времени и пространства.
Если Неаполь — бывшая столица, куда деньги лились потоком, а сейчас большой и бедный город с повсеместными следами былого величия, то Сорренто — это дорогой курорт. Таким он был при Тиберии, при Гёте и Байроне, при Горьком и Бунине — и таким остался сегодня. Проехать за час побережье с остатками прежде роскошных вилл, с руинами всех видов, от римских до современных, и въехать в блистательный Сорренто — это очень эффектно. Про этот контраст еще 100 лет назад в Неаполе рассказывали бунинскому господину из Сан-Франциско: «Все уверяли, что совсем не то в Сорренто, на Капри — там и теплей, и солнечней, и лимоны цветут, и нравы честнее, и вино натуральней».
Сорренто
Лимоны действительно цветут буквально везде. На центральной площади — имени, конечно, Тассо, главного местного уроженца,— если войти в ворота гранд-отеля Excelsior Vittoria, сразу попадаешь в цитрусовую рощу. Апельсины, лимоны, мандарины, оливы в кадках, пальмы, старые пинии, сезонные цветники — сад от самой площади Тассо до высокой скалы над маленьким портом, где стоят три здания отеля. И весь тот апельсиновый сок, что пьют его постояльцы за завтраком, все лимоны, которыми сбрызгивает шеф Антонио Монтефуско рыбу и морских ракообразных в здешнем мишленовском ресторане Terrazza Bosquet, все это свое, из собственного сада. Огород с овощами и травами тоже свой, в глубине сада, там же и отдельный домик, где устроено спа La Serra, и бассейн рядом с ним, и огороженные развалины чего-то римского, которые обнаружили, когда рыли бассейн,— «наши Помпеи», как говорит синьора Орнелла Фиорентино, жена нынешнего владельца отеля Гвидо Фиорентино. И то, что в парке/саде все это помещается, дает представление и о его размерах, и о том, почему этот отель из самых лучших на всем Амальфитанском побережье.
Женщины семьи Фиорентино, которая владеет Excelsior Vittoria уже несколько поколений, вообще примечательные. Мать синьора Гвидо, синьора Лидия, рассказывает мне, как она поехала в Лондон в Музей Виктории и Альберта, окончила там курсы по декоративно-прикладному искусству и стала ездить по аукционам и антикварным дилерам, собирая мебель для отеля — например, тот самый гарнитур сицилийского ар-деко, на креслах которого мы сидим в центральном салоне и который так поразил мое воображение, что я принялась ее расспрашивать, что это и откуда. И получила целую лекцию, начавшуюся посреди сицилийского ар-деко на редкость приличным просекко и продолжившуюся белым и простой местной едой, которую тут делают виртуозно (например, мелкие морские гады, обжаренные в масле в бумажном кульке), на террасе главного ресторана Vittoria с лучшим из всех возможных видом на Везувий.
Каждый номер этого отеля, от самого большого сьюта до обычного делюкса, обставлен стараниями синьоры Лидии, и все по-разному. Каждый сьют назван именем собственным — и это значит, что этот человек именно тут и жил, то есть ни малейшей показухи, все по-честному: в сьюте «Карузо» останавливался летом 1921 года за несколько недель до смерти Энрико Карузо, в сьюте «Паваротти» в 1987 году жил Паваротти, и его вдова Николетта передала отелю его личные вещи, их можно увидеть в гостиной, в сьюте «Далла» (единственный, обставленный модернистской мебелью 1960-х) жил Лучо Далла, написавший здесь в 1986 году свою знаменитую песню «Caruso», которая станет хитом Паваротти,— так естественным образом замыкается сюжет великих итальянских теноров в стенах этого отеля. Мой сьют называется «Принцесса Маргарет», и про него тоже есть история: «Сенатор Марио Д’Урсо позвонил моему отцу и сказал „Мне нужен особенный номер",— говорит Гвидо Фиорентино,— „Я буду с совершенно особенной девушкой!", на что мой отец сказал: „Ты всегда с особенными девушками, и я всегда даю тебе особенный номер".— „Нет, ты не понимаешь, на этот раз это действительно особенная девушка"». Девушкой оказалась принцесса Маргарет; номер с террасой над морем, Везувием в окне, мраморным полом ванной и фресками на потолке действительно совершенно особенный, в тонах прохладного английского голубого цвета.
Если бы не синьора Лидия, я бы ни за что не дошла до музея интарсии — Museobottega della Tarsialignea. Она, конечно, знала хозяина и буквально отвела меня туда — сама бы я подумала, что целый музей, посвященный деревянной инкрустации, это как-то слишком. Но и музей, и его хозяин, и старый соррентийский дом в четыре этажа, где он устроен, оказались классными, а главное здешнее ремесленное искусство — не только на удивление разнообразным, но и окруженным бездной всего интересного, от старой живописи до исторических фотографий, плакатов и современных дизайнерских интерьеров. В музейной лавке можно купить объекты, которые делают молодые местные мастера-краснодеревщики, и это куда лучше, чем тащить в подарок сувенирные керамические лимоны. Второй музей в Сорренто, куда надо пойти, более традиционный — музей изящных искусств Museo Correale di Terranova, с пейзажами местной «школы Позилиппо» (Scuola di Posillipo), римской керамикой, мраморами, исторической мебелью и пр.
Ну и последнее, чем я обязана синьоре Лидии и Орнелле, это список ресторанов в городе, если хочется выйти. Совсем рядом с отелем еще один мишленовский ресторан Il Buco, где есть все, за что эту звезду дают: локальные продукты, местная кухня и определенная изобретательность, за углом от ворот — ресторан-пиццерия Tasso, и это образцовые традиционные паста, пицца, мясо и рыба, и Trattoria da Emilia в главном местном видовом и киношном месте (тут реально снимали кино с Софи Лорен) в старом рыбацком порту Marina Grande, где еда и вид составляют абсолютно прекрасное единство.
Капри
Если спуститься с террасы гранд-отеля Excelsior Vittoria на их собственном частном лифте, то попадаешь прямо в Marina Piccola — собственно, над ней на скале отель и стоит. Там можно в любое время года сесть на кораблик и примерно через полчаса сойти с него на пристани Капри. То есть так и нужно сделать, потому что это самый короткий путь на Капри из всех возможных и потому что он не требует никаких специальных усилий, даже ночевки на Капри. Именно поэтому каждый примерно третий пассажир кораблика будет вам знаком — вы только что видели его за завтраком в Excelsior Vittoria. Один день на Капри — это идеальный формат. Если вам повезет и будет осень, зима или ранняя весна, когда нет еще жары и толп, то вы свободно успеете обойти практически весь остров: дойти до чертозы Сан-Джакомо, вернуться на пьяцца Умберто I, или просто пьяццетту, пойти длинной прямой дорогой вдоль берега до Arco Naturale, посмотреть на эту сделанную водой и ветром арку в утесе у самого берега, пойти назад дорогой, что идет ниже и выводит к скале, на которой стоит великий шедевр модернизма — каза Малапарте, дом писателя Курцио Малапарте, пройти дальше и увидеть знаменитые скалы Фаральоне, подняться наверх и оказаться на бельведере мыса Трагара (Punta Tragara). Выпить там кофе и успеть вернуться в порт к последнему кораблику.
Фото: Елена Стафьева
Летом, когда световой день долог, к этому набору можно смело добавить и виллу Тиберия, и даже попробовать доехать до Анакапри и увидеть дом Акселя Мунте, построенную им виллу Сан-Микеле с ее райским садом. А потом спуститься по лестнице, scala Fenicia, вырубленной в горе еще финикийцами, которая выходит прямо в порт и по которой женщины Капри сто лет назад каждое утро поднимали пресную воду. Маленький бонус дня, проведенного на Капри, в том, что это будет повышение градуса люкса — на фоне здешней разнузданной роскоши и летних цен даже буржуазный Сорренто покажется вполне демократичным местом.
Амальфи
Прелесть Сорренто еще и в том, что отсюда начинается Амальфитанское побережье. То есть буквально на той же Marina Piccola можно сесть на кораблик, если это лето, или дойти за пять минут до вокзала и сесть на автобус, если зима, и поехать/поплыть вдоль него. С воды можно увидеть Позитано и все прочие мелкие бухты и через примерно полчаса выйти в порту Амальфи с сумасшедшей петляющей горной дорогой — все то же самое, но под другим углом. Красиво, причем буквально до головокружения в прямом смысле этого слова, и то и другое. Амальфи отличается от всех других мест этого побережья прежде всего своим возрастом, своим портом и своим дуомо ди Сант-Андреа. Он конца X века, а то, что и мозаики, и росписи фасада куда более поздние, никак не умаляет того поразительного впечатления, которое получаешь, выруливая на маленькую площадь, над которой сам дуомо нависает своей лестницей и своей колокольней. Аутентичное в нем тоже осталось, например совершенно арабских форм кьостро внутри и остатки фресок на сводах арок этого кьостро.
Фото: Елена Стафьева
Дальше можно бесконечно карабкаться вверх по белым улицам-тоннелям, которые прорыты в этом городе практически как катакомбы, перескакивая по ступенькам из одного в другой. И добраться в конце концов до верха, до капуцинского конвента, устроенного тут в XIII веке кардиналом Пьетро Капуано, и его мемориального кладбища, откуда видно все Амальфитанское побережье от Сорренто до Солерно,— стать посреди длинной колоннады и попытаться вспомнить, как Робертино Лоретти пел Torna a Surriento. И это будет идеальный в своей поп-сентиментальности саундтрек ко всему путешествию.
Собственно, прелесть этого путешествия именно в его сентиментальности, и даже красота его жутко сентиментальна для глаза, сердца и ума русского человека. Тут, помимо Горького, Ходасевича, Берберовой, «Господина из Сан-Франциско» и всего контекста великой русской литературы есть еще совершенно чужой, но при этом нежно любимый русским человеком контекст итальянкой курортной жизни середины XX века: бонвиван и светский лев сенатор Марио Д’Урсо и принцесса Маргарет, Аристотель Онассис со всеми своими женщинами — Тиной Ливанос, Марией Каллас и Джеки Кеннеди, Софи Лорен и прочая дольче вита. Этот тип красоты, буржуазности и светской жизни уже практически исчез из нашей реальности, какие-то дальние отблески можно поймать только в здешних гранд-отелях, на террасах здешних ресторанов и в здешних исторических лавках. Между тем, это был обжитой, уютный, традиционный мир, в котором принцесса и сенатор-плейбой развлекаются в роскошном отеле под голубыми фресками, вдова президента плавает на яхте миллиардера у берегов Капри, словосочетание «красивая женщина» означает Софию Лорен, и вообще все на своих местах. В мире сегодняшнем, где все снялось со своих мест и полетело бог знает куда, есть ностальгия по dolce vita, в которой все просто и понятно. Но даже при полном безразличии ко всему этому недалекому прошлому абсолютная красота этих мест размягчает и дарит если не счастье, то легкое дыхание.