— Ваша выставка называется "Ничего нового", но представленные на ней произведения называются "обнаруженными апокрифами". Так нашла или не нашла нечто новое подброшенная вверх камера?
— Это абсурд, сведенный к традиции. Что можно сделать в таких местах, как Гефсиманский сад или храм Гроба Господня? Что там можно увидеть и заснять помимо того, что до тебя видели и снимали миллионы туристов и журналистов? Я поставил перед собой невозможную задачу: сделать что-то новое в этих местах. И я ее выполнил таким образом. Буквальное значение слова "апокриф" — "неканонический текст". Видеоизображение можно воспринимать как некий текст, который существует, но мы его не знаем, а я его поймал. Для меня был важен момент отстранения от самого себя: я устал от себя. Вдруг оказалось, что камера может сделать что-то сама, без моего участия и моих глубоких мыслей.— Само бросание камеры было перформансом?
— Бросание камеры в Иерусалиме приобретает совершенно иной контекст. Это очень опасно — не потому, что камера разобьется (каждый раз мне удавалось ее поймать), а потому, что меня могли принять за террориста, забрать в полицию или просто подстрелить. Мне просто повезло, что в Гефсиманском саду и в храме Гроба Господня никого не было, иначе я просто не стал бы бросать камеру. Кроме всего прочего, мне не хотелось бы потревожить религиозные чувства людей.
— А что вы сами испытываете, посещая святые места вроде Гефсиманского сада?
— Я ненавижу туризм и туристов с рюкзаками. Сам я путешествую только по выставкам. Человек я верующий, хотя и не церковный. Когда я хожу по Иерусалиму, я не задаюсь глупым вопросом: происходили ли описанные в Евангелии события на самом деле и происходили ли они здесь или на три метра глубже, на римских улицах, сейчас ушедших под землю? Мне важно то, что эти места намоленные. И я пытался найти там что-то свое.