Фотолюбование

В Мультимедиа Арт Музее открылись новые выставки, посвященные японской фотографии. С ее более чем вековой историей знакомит показ, организованный в рамках Фотобиеннале и года Японии в России при поддержке MasterCard, Tele2 и домена .art. Рассказывает Игорь Гребельников.

Выставки на трех этажах МАММ открывались и, соответственно, закроются в разное время, но в ближайший месяц рассказанную в них историю японской фотографии, от анонимных подкрашенных отпечатков конца XIX века до черно-белых шедевров Нобуёси Араки, Хироси Сугимото, Масахисы Фукасэ, есть шанс охватить за один визит. И это тот случай, когда впечатление не окажется избыточным, ведь собранные в таком изобилии и разнообразии кадры многое объясняют.

Япония открыта миру, но до определенной степени. Ван Гог был так потрясен гравюрой укиё-э, что перенял ее колорит и необычную перспективу, мастера ар-деко — от ювелиров до мебельщиков — усердно копировали японские техники, а архитектор Фрэнк Ллойд Райт привез из Японии то понимание простоты и функциональности построек, что повлияло на всю архитектуру ХХ века. При этом в японской культуре, как и во всем укладе жизни, остается что-то недопереведенное, недоосвоенное Западом, и фотография отчасти проливает на это свет.

Экспозиция «Старинная японская фотография и гравюра», подготовленная совместно с Музеем Востока, посвящена тиражным техникам, в определенный момент соперничавшим. Экспонаты (а в собрании МАММ весьма внушительная коллекция ранней раскрашенной японской фотографии) подобраны так, чтобы показать непосредственное влияние гравюр на выбор сюжетов фотографами. Вот «Любование цветением сакуры» Хиросигэ, пешая и конная процессии, рассеянные между деревьев. Паутиной из веток, цветов, фигурок людей весь лист усыпан так, что кажется иллюстрацией к сказке. На фотографии, где сакурой на токийской набережной со специальных подмостков любуется небольшая компания, все куда проще, но будничность этой сцены и незатейливый ракурс будто растворяют в тишине и благоухании конца XIX века.

И таких любований кленами, глициниями, ирисами, сливовыми садами, горами, временами года в гравюрах и на фотографиях — добрая половина выставки. Снимки подкрашены карамельными оттенками деликатно, точечно, так, чтобы сохранить графический абрис изображений, подчеркнуть почтительное отношение к отпечатку с реальности. Ну и, конечно, на фотографиях достовернее и убедительнее для современного глаза смотрятся всевозможные ритуалы: чайные церемонии, составления икебан, приготовления гейш. Впрочем, к этой достоверности, помноженной на любование жестом, ракурсом, оттенком, всегда стремилась и гравюра, отсюда и ее серийность: «Тридцать шесть видов Фудзи», «Пятьдесят три станции Токайдо», «Шесть драгоценных рек». Эти серии фотография способна множить бесконечно, но нужно быть отрешенным японским мастером, чтобы вышел снимок каменной лестницы, ведущей к святилищу Никко Тосё-гу, на котором различаешь мельчайшие выбоины, всю гамму оттенков мха, каждую иголочку кедра.

Отдельная выставка посвящена модернисту Ивате Накаяме, чей путь в искусстве пролегал через главные художественные центры 1920-х годов, Нью-Йорк и Париж, после чего он вернулся в Японию и основал фотоклуб в городе Асия, ставший одним из форпостов авангарда. От фотографий на заказ в Нью-Йорке Накаяма довольно быстро обратился к «новым веяниям», благо рядом в зените славы пребывали Эдвард Стайхен, Пол Стрэнд, Альфред Стиглиц, которые уже разглядели красоту в банальном, несущественном, скучном. Вот и в объектив Накаямы попадает веревка с бельем, развешенным между многоэтажками, снятая сверху,— скошенная композиция, перспектива, уходящая не вдаль, а вглубь двора. Ценны здесь вовсе не реальность, а сам фотографический взгляд и то, как свет становится изображением. С этим пониманием Накаяма возвращается в Японию, где экспериментирует со светом и печатью, совмещает негативы и позитивы, использует зеркала, стремясь добиться того, что может только фотография. В его исполнении предметы будто парят в невесомом состоянии, распадаются на части и редуцируются до теней и абстракций.

Выставка «Память и свет» охватывает период с 1950 по 2000 год. Эта представительная подборка — часть дара японской типографии Dai Nippon Printing Европейскому дому фотографии, теперь обладающей самой большой за пределами Японии коллекцией снимков. Эти снимки — свидетельство того, как быстро страна оправилась после поражения в войне. Японские фотографы, теперь уже оснащенные самой передовой в мире техникой, далеко ушли и от подражаний Западу, и от собственных традиций, явив миру совершенно новый взгляд, полный неожиданного психологизма. В начале 1980-х годов Кеити Тахара, живя в Париже, создает одну из лучших серий портретов — это парные изображения в рост и крупным планом Андре Массона, Йоко Оно, Йозефа Бойса, Франсуа Трюффо, Робера Дуано и других знаменитых деятелей европейской культуры. Рядом выставляются две пронзительные серии Араки, посвященные его жене: «Сентиментальное путешествие», где запечатлен их медовый месяц в 1971 году, и «Зимнее путешествие», рассказ о расставании навсегда, последнем месяце ее жизни, трагическом переживании утраты и одиночества.