Когда видишь выступление The Jesus and Mary Chain (JAMC) в рейтинговом вечернем телешоу на «Первом канале», то возникает ощущение некоторого сюра — так не бывает. Тем не менее, группа впервые доехала до России, петербургский концерт прошел 16 мая в клубе «Космонавт». МАКС ХАГЕН вглядывался в дым и вылавливал местечко погромче.
Фото: Эмин Джафаров, Коммерсантъ / купить фото
Казалось бы, еще довольно свежи в памяти времена, когда по группе можно было определять «своих» — в эту же кассу шли, скажем, Sonic Youth и Spacemen 3. До сих пор, посмеиваясь, рассказываешь коллегам келейную историю начала 2000-х, когда партия дисков JAMC, попавшая в сеть петербургских музыкальных магазинов так и разошлась среди персонала и его друзей. До полок дошли только самые вялые альбомы: «Народ все равно не врубится».
Гитарный грохот и визг фидбэка с поп-мелодикой и хмурнейшим взглядом на мир, сделавшие славу JAMC в середине 80-х, так и остались для своего времени штучной вещью. Братья Джим и Уильям Рейды поначалу использовали музыкальные ходы, будто разом подцепленные у The Stooges и The Shangri-Las, но положенные на чисто шотландскую депрессию. В результате они умудрились взболтать что-то вроде крепкого и сладкого коктейля — с железными опилками, и альбомы «Psychocandy» (1985) и «Darklands» (1987) заняли почетные места в истории рок-музыки. Сюда же шла и «добавленная стоимость» в виде погромов на первых концертах JAMC и вечных разбирательств братьев, в том числе на кулаках. Где-то в тех разнесенных в щепки клубах группе внимал сам Кевин Шилдс, позже организовавший лучшую шугейз-группу всех времен и народов My Bloody Valentine и доведший идею «красивого шума» до абсолюта. Барабанщиком же в группе на первых порах был Бобби Гиллеспи, впоследствии отличившийся с Primal Scream, и играл он тогда наравне с братьями — криво. Свои лучшие работы группа выпустила в 80-х и начале 90-х, а братья окончательно разодрались в 1998-м. Зато к началу 2000-х новая поросль вроде американцев Black Rebel Motorcycle Club и толпы нойз-рокеров и нью-гейзеров уже должна была кланяться JAMC в ноги и собирать медиаторы. Здесь в ценности и влиятельности отказать смурным шотландцам уже было невозможно. А этой осенью группа едет по Америке c Nine Inch Nails; формально, конечно, разогрев, но реверанс Трента Резнора недооценить нельзя — этот грохот и его не миновал в молодости.
Закопанные в 2007-м топоры войны отозвались братьям Рейдам уже совсем не закидыванием бутылками, но нормальной концертной работой и всеобщим почетом. Как-никак, живая и очень громкая история — здесь, сейчас и по ушам ездит не хуже прежнего. В прошлом году, наконец, вышел и альбом «Damage and Joy» — один шаг вперед, два шага назад. По признанию Джима Рейда, новая музыка стала логическим развитием старой. С нетленками и эпохалками этот альбом, конечно, уже не сравнить, но на педали эффектов JAMC нажимать не разучились, а когда надо, могут и гитару подзавести — впрочем, уже без лишнего экстремизма.
Первый визит JAMC в Петербург напомнил о давно сложившейся закономерности — британские легенды здесь так и остаются тем самым штучным товаром, и все так же для «своих». Как и в ряде предыдущих случаев, вроде концертов Suede, Лиэма Гэллахера, такие события собирают человек 500-600 — вроде бы вполне хватает, чтобы спокойно заполнить половину клуба, но за вечные ценности все равно немного обидно.
Фотографам концерт JAMC в «Космонавте» наверняка запомнится: охота на легенд в этот раз граничила с экстремальным спортом. В интервью Джим Рейд говорил о своей неловкости на сцене, и, похоже, он так и надавливает на свои комплексы и стеснительности. Строго-настрого было запрещено снимать его в упор. Перед сценой была выделена зона, в которой нельзя было даже поднимать объективы. Более того, искусственный дым начали накачивать еще во время разогревающей музыки. Пресловутые первые три песни — да и весь концерт — так и прошли в полумраке, тумане, и хлещущими в зал прожекторами и стробоскопами. JAMC будто пытались спрятаться в звуке, свете и дыму.
Разводка группы по сцене тоже оказывалась оригинальной и, если присматриваться, четко разграниченной белым скотчем. Вокалисту Джиму Рейду досталось почти все пространство. Зачем ему нужно было столько места — осталось вопросом; весь концерт он провел перед микрофоном, то чуть неловко поджимая колени, то перегибаясь и будто мучительно выдавливая из себя песни. Остальные участники были задвинуты далеко назад и только изредка просвечивали в дыму. Брату Уильяму достался полутораметровый пятачок между его мониторами и двумя здоровенными усилителями Orange — как раз для шершавого английского звука. Из облаков химического тумана время от времени возникали седые патлы и округлившаяся к шестидесяти годам фигура. Нормальный человек на его месте оглох бы, но Уильям Рейд, за годы работы, видимо, раскачал барабанные перепонки.
Сет-лист был закольцован: в начале новая песня «Amputation», манифест отверженных в мире рока, в конце — старые «Sidewalking» и «I Hate Rock’n’Roll». JAMC и своим видом, и такими намеками будто давали понять, что весь этот рок им параллелен во всех смыслах — просто хотелось поиграть. В более чем 20 номеров вполне ровно была уложена вся история группы с изрядной дозой свежего материала. Были и лиричные «April Skies» и «Just Like Honey», и мочилки «Head On» и «In a Hole». Звук, с учетом прошлых побед JAMC над слухом оказался вполне сбалансированным и даже несколько нивелированным. Что новые песни, что старые игрались примерно на одном уровне, а гитарный песок и щебенка если и сыпались, то дозированно. По старым записям даже казалось, что звук где-то можно было бы и подразмочить — ту пещерную реверберацию, что когда-то выкрутили братья Рейды услышишь не у каждого. На балконе в «Космонавте» все и играло как для «випов» — аккуратно. Зато спустившись в зал, можно было получить то, за что группу когда-то и полюбили, на танцполе песни звучали ощутимо громче и резче. Было и ощущение, что ко второй половине концерта группа наконец-то начала выходить из некоторой замороженности. Прозвучавший в конце основной части ядовитый манифест «Reverence» стал, пожалуй, и самым резвым — пять минут орущих гитар и орущего о желании умереть Джима Рейда стали самым ярким эпизодом концерта. Прислушавшись, здесь можно было обнаружить и гитарный прогон, подозрительно напоминавший «I Wanna Be Your Dog» The Stooges.
Свою дискомфотную планку JAMC додержали до победного конца. В то время, как после выступления перед барьерами стала скапливаться толпа охотников за автографами, группа уже успела сбежать из клуба. От последней ноты до отъезда прошло буквально 10 минут — светиться этим вечером братья Рейды явно не рвались.