В прокат выходит фильм из прошлогодней каннской программы «Как разговаривать с девушками на вечеринках» Джона Кэмерона Митчелла, режиссера «Кроличьей норы» и культового «Клуба Shortbus». Действие происходит в Лондоне 1970-х, где блистает Николь Кидман в образе Дэвида Боуи времен «Лабиринта» и куда высаживается стая пожирающих друг друга инопланетян
Фото: Little Punk / See-Saw Films
Март 1977-го, голые ветки на муниципальных детских игровых площадках Кройдона. В Лондоне свирепствует панк, с которым по оголтелости могут сравниться только торжества по случаю 25-летнего юбилея царствования Елизаветы II. Пролетарии в пожамканных пиджаках и запущенных бакенбардах устраивают застолья прямо во дворах, поднимая тост за королеву вслед выхлопным газам мотоциклов, уносящих их сыновей на первые панк-концерты в поисках потери девственности. Угораздило же инопланетян привезти потомство на ознакомительную экскурсию по Лондону именно в такую пору! В результате недоразумения трое местных оболтусов принимают распевающих мантры типов в цыплячьей расцветки кардиганах поверх латекса за калифорнийцев, а когда между земным старшеклассником Энном (Алекс Шарп с типичной внешностью британского адепта рока 1970-х) и залетной девицей Зэн (Эль Фэннинг с родниковым ключом комедийного обаяния) возникает симпатия, инопланетяне отпускают свою дщерь в 48-часовую увольнительную, чтобы та познала все земные радости — секс, дефекацию и панк. В этом есть дальний умысел: когда их дети набираются новых знаний о Вселенной, инопланетяне пожирают их заодно с их опытом, становясь мудрее и всесильнее. Другое дело, что вместе с сексом и панком Зэн проглотит какую-то инфекцию нематериального происхождения, такую, что положит в ее племени конец каннибализму — и не только.
«Американский пирог» встречается с культовой постпанк-фантастикой Славы Цукермана «Жидкое небо» (1982) (кто помнит, инопланетяне там питались энергетическим выбросом, сопровождающим у землян оргазм), а ретро-ностальгия — с социальным манифестом в похабной, угловатой и нежной комедии Джона Кэмерона Митчелла, одного из величайших оригиналов среди тех, кто сегодня ставит кино. За 17 лет «Как разговаривать с девушками на вечеринках» — всего четвертая его режиссерская работа в большом кино. Бродвейский актер, снискавший особенный успех в мюзиклах, Митчелл обрел ореол уникума, выступая в 1990-х — сперва по клубам, затем в театрах — с рок-мюзиклом по собственному либретто «Хедвиг и злосчастный дюйм» о злоключениях восточноберлинского трансгендера в американской рок-тусовке. Митчелл и дебютировал в кинорежиссуре, только чтобы перенести на экран свое подпольное создание, обвенчавшее показную отчаянность глэм-рока с сентиментальным удушьем немецкого кабаре,— и в итоге за эту роль удостоился номинации на консервативный «Золотой глобус».
Затем Митчелл задался целью создать такой фильм, где откровенный секс был бы единственно возможным языком для разговора о глубинных и самых драматичных человеческих переживаниях,— так появился «Клуб Shortbus» (2006), лента, ночные сеансы которой в кинотеатре «35 мм» стали событием в жизни Москвы нулевых и отдельным способом времяпрепровождения. Многие — и не без оснований — видели в нем аллюзию на Америку до и после 11 сентября.
В 2010 году Митчелл впервые перенес на экран чужой материал — бродвейскую пьесу о паре, переживающей гибель пятилетнего сына. «Кроличья нора» стилистически была адекватна едва наступившей эпохе цифрового кино, но в то же время оперировала условными приемами золотой эры экранизации бродвейских постановок, какие вошли в Америке в моду после успеха там фильмов Ингмара Бергмана. За главную роль в «Кроличьей норе» Николь Кидман была выдвинута на «Оскар».
В новом фильме Митчелла Кидман возвращается к режиссеру в роли импресарио второсортной панк-группы и образе, скопированном с Дэвида Боуи из фильма «Лабиринт». Вместе с табачным дымом и парами текилы она выдыхает тяжеловесные фразы девушки, упустившей молодость вместе с удачей: «Видала я их всех — Джонни Роттена, Сида Вишеса и Вивьен Вествуд,— было да прошло!» Кидман неожиданна, восхитительна, забавна и в то же время чисто исполнительски груба — и этот актерский монокапустник может служить метафорой впечатления от фильма в целом. Жутко трогательные моменты вроде тех, когда невинные Энн и Зэн сексуально приспосабливаются друг к другу, то разевая пасти и сталкиваясь резцами, наподобие сражающихся бегемотов, то заглядывая друг другу в уши, как обезьяны, выискивающие вшей, соседствуют с репликами, место которым в газетной колонке анекдотов, а никак не в профессиональном сценарии. А превосходный высоковольтный рок-дуэт, заставляющий забыть, что ты не на стадионе, неожиданно сменяется любительскими пантомимами, будто прямиком с кремлевской елки.
Впрочем, эта нестыковка не отменяет, как всегда у Митчелла, досконально проработанной идейной начинки, но главное — общего ощущения мудрой радости порыва, сродни той, какую мы хватаем от силы раз в жизни, проведя в юности ночь на рейве. Ради возможности вспомнить и заново пережить эту самую важную ночь на безопасной для здоровья дистанции можно простить фильму элементы неловкого капустника. Тем более что начинается он в завершающей трети фильма, а всякий достойный рейв и должен заканчиваться в предполуденных корчах кислотных похмелий.
В прокате с 31 мая