"Мы сейчас имеем дело с глобальной конкуренцией стран"
Консалтинговая компания Boston Consulting Group в прошлом году выпустила объемный документ, описывающий возможные сценарии развития России по пути к цифровой экономике. Константин Полунин, партнер-эксперт BCG, руководитель экспертной практики по работе с госсектором в России, проясняет наиболее важные моменты, на которые необходимо обратить внимание при формировании будущего страны.
Фото: Предоставлено Boston Consulting Group
BUSINESS GUIDE: Что такое цифровая экономика (ЦЭ), что ее характеризует, какие признаки?
КОНСТАНТИН ПОЛУНИН: ЦЭ — это экономика, в которой большая часть стоимости создается за счет использования возможностей онлайн и инновационных цифровых технологий всеми участниками экономической системы: от отдельных людей до крупных компаний и государств. Можно также услышать определение "data economy" — экономика данных. Действительно, в цифровой экономике именно они становятся ключевой основой процессов и решений на всех уровнях: и в бизнесе, и в государстве, и в повседневной жизни.
BG: Какие новые индустрии рождает цифровая экономика?
К. П.: Точнее было бы сказать, что цифровая экономика радикально меняет традиционные индустрии, стирает границы между ними, перестраивает цепочки создания стоимости, структуру занятости, а соответственно, и профессии, которые нужно осваивать в новых реалиях. Новые индустрии рождаются на стыке новых технологий и новых возможностей, которые они открывают: от биоинженерии до роботизации. Можно сказать и иначе: цифровая экономика создает не новые индустрии, она открывает и создает новые возможности для появления новых бизнес-моделей и способов создания стоимости во всех сегментах B2X, она создает целые новые экосистемы, при этом эффекты применения ИИ и влияния на традиционные индустрии нам еще только предстоит осознать.
BG: Какие основные препятствия нужно иметь в виду при построении цифровой экономики в РФ? Какие из них специфичны для РФ?
К. П.: Цифровая экономика — это в том числе экономика постоянных инноваций, больших и малых. Не секрет, что в нашей экономике доминируют крупные компании, в том числе с государственным участием. Большие структуры по определению более иерархичны, более сложно управляемы и потому меньше открыты для инновационных процессов и идей. Вопрос, на который нужно ответить,— как при таком устройстве системы не отстать от "быстрых и гибких", как сберечь и вырастить новые технологические стартапы, инновационные центры и т. д., какие механизмы нужно создать для мотивации крупных игроков системно заниматься инновационными направлениями. Мы подробно говорили об этом в "Национальном докладе об инновациях". У России в этом смысле действительно есть специфика.
Россия — страна с высокой дистанцией власти. Хорошо это или плохо — можно обсуждать долго, но этот социокультурный факт пока остается фактом. В то же время можно использовать это на пользу изменениям в системе — делать ставки на прогрессивных управленцев, способных проводить изменения и вести за собой, создавать дополнительные возможности для повышения их квалификации, платформы для обмена опытом — сеть лучших практик.
Есть региональный аспект. Есть вопрос удержания в стране талантов и создания среды для их развития — иначе никакого фундамента у цифровизации просто не будет. Мы должны понимать, что цифровизация в том числе подразумевает, что из экономики должны уйти нетехнологичные рабочие места и появиться новые. Причем люди, которые работают на одних и нужны для других,— это не одни и те же люди. А значит, нужны системные программы адаптации, обучения, переквалификации большого количества населения, нужны другие программы подготовки в школах и в рамках системы третичного образования.
Общим вызовом для всех стран и для России тоже является регулирование цифровой экономики. Конкретные решения по регулированию больших данных, идентификации пользователей, вообще определению зон, где необходимо участие государства, а где именно на этапе становления необходимо саморегулирование, могут быть определяющими и специфичны для каждой страны, поскольку их необходимо увязывать с существующими системами регулирования. По сути, мы сейчас имеем дело с глобальной конкуренцией стран в части условий ведения бизнеса в цифровой экономике.
BG: Почему этот большой проект стоит реализовывать государству совместно с бизнесом?
К. П.: Это важный момент. Основным посылом при разработке программы "Цифровая экономика" было как раз то, что ее драйвит бизнес, договариваясь о своих приоритетах и интересах между собой, координируясь с государством в тех моментах, где нужна поддержка, в том числе по необходимой инфраструктуре, обеспечению правового поля и т. д.
Мы выделяем четыре типа рычагов цифровизации. Один из них — "цифровая приватизация" — когда сами компании, развивая себя, стремясь повысить свою акционерную стоимость, обеспечить рост, напрямую заинтересованы в том, чтобы лидировать трансформацию своей отрасли, своей экосистемы. Роль государства здесь — поддержать, обеспечить условия, сделать ставку на лучших. "Самоцифровизация", по сути, означает, что государство должно цифровизировать само себя: пересмотреть свои процессы взаимодействия, обеспечить удобные онлайн-сервисы для граждан и для бизнеса, для взаимодействия своих же ведомств, использовать достоверные актуальные данные при планировании и принятии решений. "Цифровой скачок" — это осознанные системные инвестиции в развитие прорывных технологий — задел на будущее. И, наконец, "цифровое реинвестирование": участники системы — и государство здесь играет ключевую роль — должны направлять часть добавленной стоимости, полученной в результате цифровизации, в стратегические направления: в цифровизацию образования, здравоохранения, социальных сервисов и т. д.
BG: Если не прикладывать усилия, не инвестировать в развитие, то будущее все равно настанет и оно неизбежно будет цифровым. Какие риски в этом случае грозят России? Каким может стать самый негативный для страны сценарий?
К. П.: Вообще, о цифровизации говорят так много сегодня именно потому, что технологии могут дать и дают нелинейные эффекты роста, являются мультипликатором создания стоимости в экономике. И эти эффекты колоссальны. Например, в 2016 году мы оценивали российскую цифровую экономку в 1,6 трлн руб. (приблизительно 2% ВВП), но уже тогда межотраслевые эффекты составляли более 27 трлн руб.! Это различные электронные платформы, сегмент цифровой рекламы, сегмент ROPO (researched online, purchased offline — поиск товаров и услуг в интернете, приобретение их офлайн), трансакции по банковским картам и т. д.— те истории, которые неверно было бы учитывать в расчете прямого эффекта на ВВП во избежание двойного счета. Так что реальный эффект цифровизации многократно превышает те цифры, которые мы можем напрямую к ней отнести.
К сожалению, цифровизация не несет всеобщего глобального благоденствия, по крайней мере пока. Самые "вкусные" плоды сорвут (и уже срывают) те, кто лидирует в этом процессе. Мы видим по динамике индекса развития цифровой экономики, что абсолютный разрыв между странами-лидерами и отстающими год от года растет, причем растет почти экспоненциально, хотя относительная позиция страны в рейтинге может и не меняться. Что это значит? Это значит, что победители получают все или по крайней мере очень многое, а проигравшим угрожает не очень радостная перспектива растерять лучшие таланты, попасть в технологическую зависимость от чужих инновационных разработок, остаться на низком уровне эффективности и производительности труда, а значит, не иметь возможностей для дальнейшего роста экономики.
BG: Что нужно делать, чтобы эти риски минимизировать? Как может выглядеть более позитивное будущее? Может ли Россия стать мировым лидером хотя бы по отдельным направлениям? По каким именно?
К. П.: У России все еще сохраняется потенциал в части человеческого капитала — надо делать на него системную ставку. В России всегда было неплохо с изобретательством — даже не с инновациями, а именно с изобретательством, результаты которого редко удавалось масштабировать и поставить на коммерческую основу. Но это нужно и можно научиться делать. Не секрет, что Россия — единственный рынок, не считая Китая (у которого своя специфика), где у глобального Google есть более чем достойные конкуренты — "Яндекс" и Mail.ru, что есть компании и проекты, которые достойно конкурируют с лучшими мировыми компаниями.
Как уже упоминалось, нужен системный подход к программам цифровой трансформации крупных игроков и самого государства. Думаю, нужно трезво оценивать ситуацию и, прежде чем говорить о мировом лидерстве, принять все необходимые меры для того, чтобы примкнуть к передовой когорте и держать ее высокий темп.