В 1930-х годах весь мир восхищался объемами работ и темпами при создании Магнитогорского металлургического комбината. Его строительство должно было завершиться 1 января 1934 года. Но в начале 1933 года комиссия Уральского обкома ВКП(б) установила, что сроки будут сорваны. И для того, чтобы припугнуть и подстегнуть рабочих и руководителей, на основе отчета комиссии было написано «Письмо с Магнитостроя», отредактированное Сталиным,— яркий образец управленческого стиля эпохи индустриализации.
«Требуется самый срочный и беспощадный нажим со стороны Наркомтяжпрома, чтобы все эти работы были выполнены немедленно и доброкачественно»
Фото: Фотоархив журнала «Огонёк»
Из письма «О Магнитогорском металлургическом заводе», 1933 год
На рубеже Европы и Азии в течение трех лет сооружается Магнитка, которая в настоящее время складывается из следующих действующих и строящихся цехов и агрегатов: рудник им. Кабакова с одной рудодробильной фабрикой, две коксовые батареи, две доменные печи, железный каркас (без крыши и стен) мартеновского цеха с одной законченной печью и прокатного цеха с одним смонтированным блюмингом Демага, ЦЭС мощностью в 48 тыс. квт. и воздуходувка.
Новый завод и старые методы работы.
Руководство этого нового металлургического гиганта работает старыми варварскими методами. Новые цеха завалены мусором. Новые домны загажены до невероятности. Литейный двор в течение года заливался шлаком, водой, засыпался песком и т. д. Рост человека — вот размеры окаменевшего слоя шлака на литейном дворе. Получается впечатление, будто здесь происходило вулканическое извержение.
Возмутительное безобразие доходит до того, что в доменном цехе трубы и другие более или менее подходящие части оборудования используются в качестве уборных. И никто из руководителей завода до последнего времени палец о палец не ударил, чтобы очистить завод от этого хлама и ликвидировать безобразия.
Уже три недели при помощи бригады Уралобкома, возглавляемой секретарем тов. Головиным, идет очистка завода. Понадобится еще несколько недель, чтобы закончить очистку. Вот размеры преступной запущенности завода!
Загаженный завод — определяет стиль работы его руководства! И действительно, эксплуатация домен ведется возмутительно. Только в течение одной отдельно взятой третьей декады октября 1932 г. доменные печи выплавляли чугуна по своей проектной мощности — 2 тыс. тонн в сутки. Это почти за год работы! Цепь беспрерывных аварий — вот что характеризует работу печей в остальное время. Заливаются и горят фурмы, закозливаются и теряются летки, горят холодильники и т. д.
Технологический процесс велся и ведется неправильно. Температура на колошниках печей доходила до 1000 градусов вместо нормальных 250–300. Бесчисленные остановки, резкие температурные колебания привели к тому, что значительный слой футеровки съеден (на домне №1 еще в прошлом году был прогар).
Варварское обращение с печами — вот причины потока аварий, который заливает завод. Преступное обращение с оборудованием привело, в частности, к аварии 21 января текущего года, когда из строя вышли обе печи, привело к аварии печи №1 9 февраля (падение большого конуса вследствие недопустимо высоких температур — до 1000 градусов — на колошнике).
18 февраля последняя авария была ликвидирована, но печь стояла, ибо наскочила новая авария — выскочил канат большого конуса. Вторая печь тоже еще не введена полностью в строй после январских аварий и выплавляет в лучшем случае 200–250 тонн чугуна в сутки.
Печи разрушаются — это мнение рабочих и многих специалистов завода.
Домны не исключение. Воздуходувка и кауперные площадки буквально стоят в воде. Сильный приток грунтовых вод — а ведь весна идет — может вообще вывести из строя воздуходувку — и тогда завод станет. С другой стороны, плотина на реке Урал находится под угрозой, она может быть буквально ежеминутно размыта. Это также грозит полной остановкой производства. Но об этом ниже.
Начальники доменного цеха.
По всему ходу работы чувствуется, что дело здесь не без вредительской руки. Вредители, несомненно, действуют на заводе. Вредительство, головотяпство, бюрократические методы руководства конкурируют между собой на Магнитке. Соболев — быв. начальник доменного цеха, старый доменщик, неужели он проглядел такую «мелочь», что на колошниках температура доходит почти до астрономических цифр. Метод работы Соболева заключается в том, что он передавал фактическое руководство домнами молодым, малоопытным и совершенно неопытным сменным инженерам и сам устранялся от работы. Он больше сидел у себя дома, в гостинице. Его так и именуют в Магнитке — «главный инженер Центральной гостиницы».
Соболева сменил Жестовский, программа которого, судя по его работе, заключается в том, чтобы не производить, а выводить оборудование из строя. Если к моменту приезда Жестовского обе печи выплавляли 1.400 тонн чугуна в сутки, то после его вступления в должность начальника доменного цеха выплавка систематически снижалась, и дело дошло до того, что аварии стали единственной продукцией печей.
Жестовский разгоняет сведущих и честно работавших специалистов. Это один из методов работы этого, с позволения сказать, начальника цеха. К моменту приезда Жестовского, например, доменным цехом руководил временно инженер Дмитраш — старый опытный доменщик, но, к сожалению, не администратор.
Все же во время руководства цехом Дмитрашом печи шли более или менее нормально. Жестовский после своего приезда выжил Дмитраша и разогнал опытнейших мастеров. Что лучшего мог бы придумать вредитель?
О воде и о некоторых инженерах.
Вода для любого металлургического завода, а тем более для Магнитки — важнейшее условие нормальной работы. Для снабжения Магнитогорского завода на реке Урал устроена плотина. По проекту американцев она должна была быть построена из железобетона, основание ее должно было быть на скале и должны были забиваться железные шпунты. Построена же она на песчано-гравенистом грунте с забивкой деревянных шпунтов. В результате плотина подмывается и ей грозит осадка и разрушение.
Ленинградский гидротехнический институт в ноябре 1932 г. дал следующее заключение по вопросу о состоянии плотины:
«Магнитогорская плотина длиной около 1 клм., образующая подпор около 7 метров, построена без соблюдения требований проекта (сооружение основано на слабых грунтах, тогда как представленный американской фирмой проект предусматривает доведение основания до прочных пород)».
В декабре 1932 г. тот же институт гидротехники заявил:
«Если в течение ближайших 10–20 дней строительство не изменит своего отношения к эксплуатации ответственного сооружения, то не может быть дано никаких гарантий в том, что не произойдет серьезной катастрофы».
И наконец, в январе 1933 г. тот же институт заявил:
«Плотина дефектна и даже при наличии надзора и текущего ремонта без спуска верхнего бьефа нельзя рассчитывать на продолжительный срок ее службы.
Плотина опасна, так как нет способов, кроме капитального переустройства сооружения, предотвратить возможности просадки какого-либо из контрфорсов, а крупная просадка любого контрфорса грозит разрушением всей плотины. Так как пуск верхнего бьефа без остановки комбината невозможен, то отсюда вытекает острая и спешная необходимость другого подпорного сооружения, а данную плотину рассматривать как временное сооружение».
Проф. Графтио тоже как будто заявил, что плотина ненадежна, что ее нужно рассматривать, как временное сооружение.
Итак, плотина может быть разрушена в любой момент. Нужно спешно сооружать вторую плотину.
Что же предпринимается? С плотиной, находящейся под угрозой разрушения, ничего не делается! А по линии сооружения второй плотины делается вот что.
Гидротехнический отдел Магнитостроя (инженеры Каменский и Гуревич) составили и защитили в центре проект второй, так называемой Магнитогорской плотины. Произвели кое-какие строительные работы, а затем передали строительство магнитогорской конторе «Союзводстроя», возглавляемой инженером Ветр, причем дано согласие на окончание строительства этой плотины к 1935 г.! Это делается в момент, когда старая плотина может в любой момент рухнуть!
Для завуалирования этого кричащего разрыва в сроках инженер Каменский и др. инсценируют новый проект сброса воды в имеющийся водоем из близлежащих озер. Дескать, таким образом будет покрыт дефицит водного баланса, продержимся так до 1935 г., а к этому времени будет построена новая плотина. Но дело заключается в том, что сброс воды не поможет, так как плотина, вне всего, может быть разрушена.
С пожарно-питьевой водой дело тоже обстоит скверно. Надо немедленно построить насосную №10. Есть специальное решение Правительственной комиссии, но инж. Ветр подозрительно срывает выполнение этого решения. Срыв работы прикрывается дискуссией по вопросу о том, где строить насосную №10: у скважины №2 или у скважины №7.
Наркомтяжпром, которому Магнитогорский завод непосредственно подчинен, должен немедленно осуществить все возможные мероприятия, чтобы предотвратить выход из строя плотины. Это во-первых.
И во-вторых, Наркомтяжпром должен немедленно форсировать сооружение второй плотины и насосной №10, обеспечив это строительство всеми необходимыми средствами, материалами и техническими силами — боевыми людьми, которые по-революционному умеют деловито решать и реализовать большие и сложные технические проблемы.
Бездействующий Механобр.
На руднике сужен фронт работ из-за отвратительного состояния откаточных путей. На восточном склоне горы надо проложить новые откаточные пути. Но разработка проекта этого пути затягивается Гипрорудой.
На промывочной фабрике часть сооружений надо заменить согласно проекту Механобра. Проект есть, но рабочих чертежей Механобр (ленинградский проектный институт.— «История») до сих пор еще не представил. Надо также соорудить отопительную станцию, чтобы промывочная фабрика работала бесперебойно в зимнее время. Но до сих пор Механобр не представил проекта этой станции. Нельзя допустить, чтобы зима 1933 года застала завод без этой отопительной станции. В противном случае печи и производственная программа будут терпеть от недостатка доброкачественной руды (так в тексте.— «История»).
Точно так же обстоит дело с сушильным отделением для рудного концентрата после его промывки. (Нет проекта Механобра, нет спецификации, оборудование не заказано). Дело здесь осложняется тем, что оборудование для сушилки очень сложное, требующее длительных сроков для производства и монтажа.
До сих пор еще не решен вопрос об оборудовании для обогатительной фабрики. Механобр приостановил разработку рабочих чертежей.
Надо также пересмотреть проект второй секции дробильной фабрики в связи с тем, что закупается дробилка другой фирмы, которая не гарантирует целость своей дробилки, если будет оставлена без изменения система питания рудой. Механобр бездействует и до сих пор проекта не пересматривает.
Нет также проекта складов для руды, получаемой из дробилки второй секции.
И, наконец, Механобр до сих пор не занялся вопросом о сортировке руд.
В этом всем, конечно, в известной мере повинно также и Магнитогорское Горнорудное управление, которое отвечает за состояние Магнитной горы.
Без ремонта!
Механическо-ремонтных мастерских на заводе нет. Ремонт действующего паровозного и думпкарного парка производится в депо. Негде производить сборку прибывающих электровозов для электрооткатки. Гипроруда до сих пор не дает проекта мастерских.
Вообще Гипроруда и Механобр месяцами и годами затягивают проектирование. Вместо того чтобы форсировать дело, увеличить команду проектировщиков, знающих дело, Гипроруда и Механобр срывают работников, сидящих на проектах для Магнитки, рассылают их в командировки по всем другим менее важным вопросам.
Требуется самый срочный и беспощадный нажим со стороны Наркомтяжпрома, чтобы все эти работы были выполнены немедленно и доброкачественно. Нельзя больше терпеть этих преступных безобразий!