В прошлом году Сбербанк и фонд "Обнаженные сердца" объединили свои беговые проекты. Так появился крупнейший в России благотворительный Зеленый марафон "Бегущие сердца". Он собрал рекордную сумму пожертвований — 50 млн руб. Все средства были направлены на развитие проекта ранней помощи детям с нарушениями развития, такими как аутизм, синдром Дауна и детский церебральный паралич. В преддверии старта Зеленого марафона-2018, который состоится 27 мая, супермодель и основательница фонда "Обнаженные сердца" Наталья Водянова рассказала об отношении к благотворительности в России и о своей работе в фонде.
Фото: Интерпресс / PhotoXPress.ru
— За последние годы в нашей стране отношение к особенным детям изменилось?
— Да, ситуация меняется, но чрезвычайно медленно и тяжело. Изменения требуют огромных усилий. Когда мы начинали, то понимали, что главная проблема — подготовка специалистов. Дети с особенностями рождаются каждый день, их не становится меньше, и работу с ними следует начинать даже не с диагностики или методологии выявления: в обществе нужно создавать для таких детей доброжелательную среду. Чтобы избежать ситуаций, когда, например, в детском саду или в школе родителям такого ребенка говорят: "Простите, вам не к нам, мы не знаем, как работать с вашим ребенком, мы его не хотим — ищите другой садик".
— Такое часто бывает?
— К сожалению, да. Детям отказывают, хотя не имеют права. И это серьезная проблема. По статистике с особенностями развития рождается каждый 68-й ребенок. Такие дети требуют индивидуального подхода. Например, когда мы говорим про аутистический спектр, то имеем в виду самых разных ребят: от одаренных до очень тяжелых, с нарушениями речи и другими поведенческими особенностями. Каждый такой ребенок требует индивидуального подхода, который может обеспечить только хорошо подготовленный специалист. А таких специалистов просто горстка маленькая!
— Считается, что благотворительность в России в последние годы стала трендом и очень бурно развивается. Вы согласны с этим?
— Вовлеченность людей в благотворительность растет — это правда. Когда я создавала "Обнаженные сердца", мы были пионерами российской благотворительности. Мы хотели начать с чего-то конкретного и стали строить детские площадки. Потом перешли к более системной деятельности и решению по-настоящему тяжелых, глобальных проблем. К нам присоединялись другие важные игроки, медиа, сегодня нас поддерживают многие известные люди, и мы видим результаты своих усилий. Наше общество начинает понимать, что люди с особенностями — это данность, это нормально. И теперь мы можем читать про аутизм, хотя шесть лет назад нас убеждали, что об этой проблеме не надо писать, поскольку это никому не интересно.
— Это говорили журналисты?
— В том числе. Говорили примерно так: "Мы очень уважаем то, что вы делаете, но это не продается, людям неинтересно, и цели, которые вы ставите,— несбыточная мечта".
Потом мы учили этих журналистов, как писать об аутизме, как рассказывать истории родителей и детей, которых очень много. Мы прошли этот тернистый путь, и многое удалось изменить.
— Вы лицо фонда "Обнаженные сердца". Насколько велика ваша вовлеченность в конкретную ежедневную работу?
— Я работаю на ежедневной основе. У меня есть офис, я постоянно на связи с коллегами.
— Как часто вы бываете в России по делам фонда?
— Почти каждый месяц.
— Есть ли в фонде программа, которой вы уделяете особенное внимание?
— У нас всего две программы: строительство детских площадок, парков и создание благоприятной среды для особенных детей. Речь идет об организации услуг и создании профессионального сопровождения для семей, воспитывающих детей с нарушениями, сопровождения в детском саду, школе, об обучении персонала. У нас есть проекты и для взрослых, но их значительно меньше.
Фото: Вера Костамо / РИА Новости
— Вы живете на несколько стран и можете сравнить отношение к благотворительности в России и на Западе. В чем основные различия?
— В России все менее системно и более хаотично. Хотя и у нас уже начинают оперировать такими понятиями, как "бизнес-подход", "создание стратегии", "эндаумент". На мой взгляд, наше главное отличие — это уязвимость. В России любая благотворительная организация уязвима: сегодня она есть, а завтра ее может не быть. Не будет денег, или тебя вообще закроют, скажут, что ты иностранный агент или аферист. Мы это понимаем и стараемся оставаться нейтральными, независимыми и честными.
— Какая страна, по вашему мнению, является мировым лидером в области благотворительности?
— Америка! Там бюджет благотворительности $700 млрд в год или около того. $400 млрд — частные пожертвования — и около $300 млрд жертвуют корпорации. Вторая по бюджету — Великобритания. Но там намного жестче контроль. Наш фонд работает и в Великобритании, и в США — нам есть с чем сравнивать.
— Вы эмоционально очень сильно вовлечены в работу фонда. Не чувствуете ли вы того, что называют выгоранием?
— Я никогда не жалею о том, чем занимаюсь. Просто понимаю, что этому, наверное, никогда не будет конца, это дело на всю жизнь. Иногда думаю: пора начать серьезно заниматься собой, уделять себе больше внимания. Стараюсь всегда следить за здоровьем, например сдаю регулярно кровь, это важно из-за постоянных перелетов, работы, недосыпа. У меня пятеро детей... Иногда бывает сложно со всем этим справиться. Но очень подпитывает, когда я доезжаю до Нижнего Новгорода, до других российских городов, где работает фонд. Я вижу мам, чувствую их благодарность за то, что мы делаем. Я слушаю истории детей, семей, и этой энергии мне хватает на многие месяцы: она окрыляет. Конечно, я устаю. Но, знаете, любая усталость, любое выгорание — это лучше, чем таскать мешки и ящики с бананами и яблоками в Нижнем Новгороде на рынке...
— Вы так хорошо это помните?
— Поверьте, очень хорошо помню. Такие вещи не забываются.