Кристин Нажель, парфюмер дома Hermes, наконец приложила руку к самой рафинированной парфюмерной коллекции на свете — к Hermessence. И не просто приложила, а буквально взяла ее штурмом, выпустив сразу пять ароматов. Так в истории коллекции появилась новая глава, которая рассказывает нам про самое важное сегодня — свободу и толерантность
Именно этого мы вряд ли ожидали от коллекции Hermessence. Задуманная и созданная выдающимся парфюмером Жан-Клодом Эллена, она изначально рассказывала о том, что в Hermes особенно ценят — об исключительных природных материалах, их тонкости, сложности и красоте, рассказывала тем изящнейшим способом, каким только Эллена умел это делать. Создавая каждый из своих 13 ароматов, он рисовал изумительную акварельную картину, анализирующую тот или иной парфюмерный пейзаж в том или ином освещении. И это даже не совсем глянцевая метафора, потом что Эллена действительно рисует акварелью. Те 13 ароматов были такой совершенной, идеально сложенной конструкцией, что было не очень понятно, как к ней подступиться.
Кристин Нажель
Фото: Brice Toul
Кристин Нажель говорит, что для нее Hermessence — самая некоммерческая и самая свободная парфюмерная коллекция, какая только возможна. Что это — L’essence d’Hermes — настоящие драгоценности. «У меня не было страха,— объясняет она,— но мне нужно было время». Время, чтобы найти баланс между сутью коллекции — историей ингредиентов — и не просто собственным видением, но в целом с собственной личностью. То есть фактически окончательно утвердить себя на одной из самых желанных в парфюмерном мире позиций — главного парфюмера дома Hermes. Скажем без лишних драматических эффектов: ей это удалось с блеском. И формально, и содержательно.
Как всегда, вначале были ингредиенты: «Я решила, что буду работать с самыми первыми парфюмерными ингредиентами в истории человечества, а первая известная нам парфюмерия была египетской. Я много про это читала, много размышляла, но думала, что возьму один ингредиент, я никогда не думала о пяти». В результате получились две масляные эссенции, perfume essence — Cardamusc и Musc Pallida, и три туалетные воды — Myrrhe Eglantine, Agar Ebene и Cedre Sambac. И это больше, чем в момент запуска коллекции Эллена в 2004 году: тогда было четыре аромата.
Первый сюрприз — хотя точнее тут будет слово «вызов» — это разнообразие фактур. Никогда прежде у Hermes не было масляных духов. «Первые в мире духи были не алкогольные, а масляные. Я поговорила с Пьером-Алексисом Дюма (артистический директор Hermes.— Weekend), сказав ему, что хочу начать с исторических ингредиентов и сделать чистые масляные духи. Он ответил: да, конечно. И я решила, что буду работать с мускусом и что эти духи будут наносить пальцами, таким очень традиционным способом. Я нахожу этот способ очень чувственным».
Слушать, как Кристин говорит о своем рабочем процессе, как она описывает ароматы — отдельное удовольствие. Четкость определений и выразительность образов без всяких цветистых клише. И не только в речи, но и в парфюмерии. «Кроме технической стороны — фиксации, стойкости, слияния с кожей, которые мускус обеспечивает композиции, есть еще одно его важно свойство: это анималистичный запах, но не «грязная» анималика. Мне мускус напоминает запах человека, это очень эмоциональный запах. Сейчас в парфюмерии мы работаем только с синтезированным мускусом, он имеет технические характеристики природного мускуса, но у него нет этого анималистического запаха. Но я, как алхимик, добавила пчелиный воск и некоторые травы, чтобы получить анималистичную горячую ноту».
Все названия, как тут принято, отсылают к ингредиентам: «В Cardamusc я добавила кардамон, это очень элегантная специя и ее часто в небольшом количестве используют, чтобы создать маскулинность. Musk Pallida — это „жидкий" оррис (экстракт ирисового корня), я люблю оррис, но он часто звучит очень сухо и пудрово, и эта пудровость кажется мне старомодной. Но, когда я добавляла мускус, он превращался в жидкое золото».
Myrrhe Eglantine: «Магическая история, мирра — это же один из даров волхвов, рождественский запах. Я решила соединить его с королевой цветов, с розой. Белый эглантин, его экстракта не существует, но я люблю его хрупкость и силу. Если он растет у вас в саду, от него не избавиться — его срезаешь, а он вырастает вновь: ствол и стебли очень сильные, а цветы моментально осыпаются, стоит их только попробовать принести домой».
Agar Ebene: «Прежде я не использовала уд по разным причинам. Она из них такова: уд – это дерево аквилария, атакованное бактериями, но в прошлом это происходило естественным способом, а сейчас деревья специально заражают. Убивать дерево ради масла совсем не элегантно. Но я люблю глубину и таинственность запаха уда. И когда я нашла именно это агаровое дерево — это та же семья, но не те разновидности, которые обычно используют,— я услышала ту же глубину. Но для меня он современней уда. И я решила соединить агаровое дерево с фир-бальзамом, очень черным, как карамелизованное дерево, но без всякой сладости, и османтусом. Я воображаю кашемир, но серый кашемир, там нет многоцветности — очень легкий, но теплый. Не мужской, не женский, а одновременно и тот и другой».
Cedre Sambac: «Ольфактивно кедр часто звучит как грифель карандаша. Я восхищалась голубым ливанским кедром: если где-то растет голубой кедр, это подарок Ливана. Там есть огромный кедровый заповедник, Аль-Шуф. По-французски мы говорим: „Кедр знает историю лучше, чем сама история". Невозможно срубить кедр, он слишком прекрасен. И я смиренно воссоздавала аромат голубого кедра. И у меня было много жасмина-самбака — они с кедром представляют два противоположных начала, очень цветочное и очень древесное».
Тут возникает второй сюрприз коллекции — и ее настоящий вызов. Все эти ароматы могут быть смешаны друг с другом, и такой эклектичной свободы в Hermes прежде не бывало. «Раньше я ужасно не любила, когда мои друзья смешивали парфюмы. Я трачу год-полтора, чтобы добиться идеальной формулы, равновесия всего, а потом они пшик-пшик — одно, другое, и все рушится, остается бардак. Но со временем я стала более толерантна — и сейчас для меня самое важное, чтобы человеку было хорошо с ароматом. Важен ваш личный парфюмерный опыт, и если вы решили соединить один аромат с другим — это ваш автограф». Кристин предлагает брать разные текстуры: соединять одно из масел с любой из трех туалетных вод. Ее любимое сочетание Cardamusc + Agar Ebene, но она говорит, что пробовала смешивать масла и с остальными ароматами Hermessence, сочетание Cardamusc + Epice Marine, например, звучит очень выразительно. «Возможно, кто-то попробует смешать мою новую туалетную воду Eau de Citron Noir с Cardamusc, почему нет?»
Здесь, собственно, и начинает звучать важнейшая тема этой коллекции — толерантность. «На Ближнем Востоке есть много других типов парфюмерии, кроме привычных нам. Сначала ароматная ванна, потом ароматное масло, потом тальк, потом фумигатор с ароматом для воздуха, потом парфюмерия, потом масло уда. Некоторые современные арабские женщины используют только две или три из этих возможностей, но в любом случае это — месседж, который они посылают. Потому что сами они скрыты традиционным платьем, абайей, и духи, парфюмерия, становятся самым важным. Когда мы оставались одни, эти женщины скидывали абайю и взахлеб рассказывали мне о своих духах и ароматных маслах»,— говорит Кристин. Так парфюмерия оказывается возможностью представить себя, выразить свою личность, независимо от того, скрыто ваше тело или открыто. «Я думаю, стиль Hermes описывается словом „гуманизм"»,— заключает Кристин. И это касается не только Ближнего Востока.
Долгое время индустрия люкса вообще и каждый отдельный большой люксовый дом в частности предполагали очень определенный тип женщин. Более или менее имплицитно всегда имелось в виду, что вот именно на такой женщине будут в полную силу блистать наши прекрасные вещи и особенно соблазнительно пахнуть наши ароматы. Но постепенно границы размываются все сильнее и приходится открыть свои двери и свои креативные умы для всех. То, что предлагает Hermes с этими пятью флаконами — по сути дела, парфюмерный бодипозитивизм, когда принимается любой тип внешности, любой тип кожи, любой ее цвет и любой способ обращаться со своим телом и ароматами на нем. И момент выбран очень подходящий: мы живем в мире, который никогда еще не был настолько женским, в котором именно женская повестка экстремально важна, в котором женщина занимает новую позицию. Это очень современная история, и то, с какой нежностью и вниманием ее исполнил Hermes, по-настоящему трогает.