выставка инсталляция
В XL-галерее открылась выставка Анатолия Осмоловского, леворадикального художника, некогда прославившегося провокационными и политизированными акциями, а в последнее время разрабатывающего доктрины "нонспектакулярного" искусства. Видеоинсталляция "Семь смертей в Москве" впервые была показана на русской экспозиции биеннале в Сан-Паулу в прошлом году.
Семь телевизоров показывают почти безлюдные и ничем особо не примечательные московские виды. Угол вокзального кафе. Вход в ночной клуб, сияющий зеленым неоном. Шоссе. Переулок возле Тверской под тусклым фонарем. Блочные дома в окраинном районе. Скамейка в вечернем парке. Белый дом — вид с реки, нейтральный, как телевизионная заставка. С рутинно мирной и почти безлюдной картинкой контрастирует достойная триллера серии Б фонограмма с воплями и выстрелами. Впрочем, в вернисажном гуле она почти не слышна. А в полутьме, необходимой для демонстрации видео, сложно прочесть подписи возле мониторов, сообщающие, что каждое из этих мест уже было и, весьма вероятно, вновь станет местом убийства или смерти.
Анатолий Осмоловский отбирает семь самых, как ему кажется, типичных московских смертей 90-х. "Смерть бомжа на вокзале". "Убийство бизнесмена" (несколько громких заказных убийств на ступенях того самого, заснятого Осмоловским бара Dolls ), "Смерть под колесами автомобиля", "Изнасилование проститутки", "Теракт на Каширском шоссе", "Драка в парке Горького", "Штурм Белого дома". Дотошно указанные статистические данные — количество смертей в год, число погибших, проценты роста преступности — сообщают нейтральным видам аллегорическую весомость убийств из фильма Дэвида Финчера "Семь". Но, хотя в убийстве бизнесмена можно увидеть кару за алчность, в смерти проститутки — за сладострастие, в теракте разглядеть аллегорию гнева, а в Белом доме — символ гордыни, речь здесь идет не столько о символической расправе над человеческими воплощениями семи библейских грехов, сколько о смертных грехах самого города.
На биеннале в Сан-Паулу проект Анатолия Осмоловского демонстрировался вместе с произведениями других художников, в частности мажорных Владимира Дубосарского и Александра Виноградова, призванными разрушить традиционно чернушный образ современной России. Тогда радикал Осмоловский задумывал свое произведение как рассказ о смертях, оставшихся в прошлом: дескать, ставшие вполне безопасными московские улицы теперь населяют лишь призраки давних смертей. Но, увы, сегодня работа с нарочито нейтральными и неопознаваемыми городскими видами воспринимается еще более зловеще. Смерть может поджидать в абсолютно любом месте. В каждой подворотне нас ждет маньяк. В каждом публичном месте может рвануть бомба.
Несмотря на то что видео идет в записи, семь мониторов с выставки в какой-то момент кажутся подключенными к камерам слежения, расположенным в произвольно выбранных точках. Зрители нонспектакулярного искусства привыкли к тому, что арт-объект уже не выставляет себя на всеобщее обозрение, а прячется и требует терпеливых поисков. Нам не покажут убийство. Но если мы проявим терпение и подольше останемся перед монитором, транслирующим картинку с любой точки Москвы, мы рано или поздно станем его свидетелями.
ИРИНА Ъ-КУЛИК