Мариинский театр в последнем в этом сезоне концерте общедоступных "Шереметевских вечеров" подарил публике "Норму" Беллини. На этой сцене эталонная итальянская опера появилась впервые, хотя бы в концертном исполнении.
"Норма" Винченцо Беллини — вещь совершенно необходимая в музыкально-театральном хозяйстве. Образцово-показательный оперный блокбастер, написанный в 1831 году для La Scala, мгновенно обрел европейскую (да и российскую) популярность, по сию пору не сходит с театральных сцен и законно служит символом "большой" итальянской оперы. Как ни странно, самый известный опус Беллини ни разу не ставился в Мариинке. Впрочем, может, и не так уж странно. Красивые и длинные (но и слегка штампованные) мелодии "Нормы" крайне требовательны к вокалистам. Бедноватый (но и глуповато-шумный) оркестр Беллини, который традиционно обзывают "большой гитарой", не располагает к строительству столь полюбившихся Валерию Гергиеву развернутых симфонических полотен. Сюжет "Нормы" трогательно ходулен: превратить печальную историю жрицы друидов, покинутой любовником-римлянином, в жизнеспособную, сценически привлекательную драму нелегко.
Как ни крути, "Норма" — опера для певцов и их поклонников. Казалось бы, ее концертное исполнение — лучший способ с наименьшими затратами пополнить репертуар и порадовать публику. На "Норму" были брошены лучшие мариинские силы, но безоговорочной победы над шедевром Беллини все же не получилось. Можно было бы отпустить грехи оркестру Мариинки (под управлением Леонида Корчмара) — на этот раз вязкому, тяжеловесному, звучавшему не по-"гитарному" мясисто. Можно было бы забыть о Петербургском камерном хоре Николая Корнева, никак не желавшем проявлять всенародный энтузиазм в зажигательных, почти маршевых, массовых сценах. В конце концов, суть не в них. Но даже те, ради кого сочинялась опера, перед ней слегка спасовали.
Молодой, но вполне уже опытной приме Младе Худолей чудно удаются роли злодеек (например, Саломеи или Абигайль в "Набукко" Верди). А вот партия страдающей, обиженной, но и бесконечно женственной Нормы ей оказалась на вырост. Резковатый тембр и суховатая вокальная техника певицы были весьма уместны в самых драматичных сценах оперы, но для знаменитой каватины "Casta diva" из I акта этого маловато. По контрасту с ее слишком легким и острым сопрано — меццо Надежды Сердюк (в роли счастливой соперницы Адальджизы) казалось чересчур густым и неповоротливым. Классическая оперная брутальность Алексея Стеблянко вроде бы вполне подходила роли Поллиона (причины всех страданий Нормы). Все же в исполнении блестящего тенора мужлан-проконсул подчас превращался в пародию на самого себя. Чего не скажешь о жреце друидов Оровезо (Сергей Алексашкин), который на протяжении всей оперы предельно серьезно и сосредоточенно боролся с оркестром. И не победил. Но главное в том, что опера попала-таки в репертуар Мариинки. Услышать ее — само по себе удовольствие. Пусть даже пока идеальная "Норма" — вожделение любого любителя оперы — остается лишь мечтой.
ОЛЬГА Ъ-КОМОК, Санкт-Петербург