выставка живопись
Вчера в Третьяковской галерее на Крымском валу открылась выставка "Московская абстракция. Вторая половина ХХ века". Это московский ответ на мегаломанскую выставку "Русская абстракция. ХХ век", прошедшую в 2001 году в Русском музее, и первый проект задуманного Третьяковкой цикла, посвященного главным течениям отечественного искусства. С абстракцией разбиралась ИРИНА Ъ-КУЛИК.
В конце 1980-х концептуалист Никита Алексеев провел в Битцевском парке, в те времена бывшем стихийной ярмаркой художников-кустарей, акцию "История жизни и смерти черного квадрата". Жизнеописание малевичского шедевра было изложено на длинном рулоне черной бумаги, развернутом на ноздреватом снегу. Трогательный квадрат на тонких ножках рождался из космического яйца и, пройдя сквозь ряд мытарств, кончал жизнь самоубийством, не выдержав тягот земного бытия. Черный картонный прямоугольник наглядно болтался на битцевской березке.
На экспозиции в Третьяковке этот известный концептуалистский комикс отсутствует. Хотя всевозможных отсылок к самому знаменитому абстрактному произведению русского искусства в избытке. В 1960-е черный квадрат появляется на супрематических набросках Бориса Турецкого, а в 1990-е то превращается в картонную скульптуру-раскладушку, как у Андрея Красулина, то растворяется среди прочей абстрактной фауны на полотне Юрия Злотникова. Но составить из этих картин слитную историю приключений знаменитой фигуры не получается. Столь же сложно проследить единую и последовательную линию развития абстракционизма в русском искусстве второй половины ХХ века.
Ясно лишь то, что для послевоенных русских нонконформистов абстракция была такой же неминуемой стадией творчества, как импрессионизм — для авангардистов 1910-х. Занятия абстрактным искусством казались идеальной возможностью интегрироваться в существующее где-то там, за железным занавесом "настоящее" искусство, почувствовать себя единомышленниками западных художников, чьи произведения оттепельные нонконформисты увидели на ставшей откровением американской выставке 1957 года. Другое дело, что абстракцию все понимали по-разному. Минималистские "Сигнальные системы" Юрия Злотникова, в 60-е не расстававшегося с черно-белой книжечкой про Пита Мондриана, принадлежат совсем иной системе, чем, например, абстрактный экспрессионизм Лидии Мастерковой, включавшей в свои полотна кусочки старинных кружев и золотого шитья, или кинетические конструкции группы "Движение", возрождавшей утопический дух русского конструктивизма. В Третьяковке представлен, например, их "Цветок" — психоделическая многоярусная конструкция из вращающихся стеблей, увенчанных мерцающими лампочками, задуманная, между прочим, как фрагмент праздничного оформления Ленинграда к 50-летию Октября.
Очень любопытно обнаружить на выставке ранние абстрактные произведения Виктора Пивоварова, Ивана Чуйкова или Эрика Булатова. Но оценить их смогут лишь те, кто знает, что было с этими художниками после, куда они "вырулили". Паззл "Московская абстракция" пытаются сложить из фрагментов совсем других историй. Так, в серии Ивана Чуйкова "Фрагменты" абстрактное изображение оказывалось увеличенной деталью вполне фигуративной картины. Чуйковские "Фрагменты" на "Московскую абстракцию" не попали, как не попали туда и другие произведения, играющие с самим понятием беспредметного искусства. А хотелось бы, чтобы рядом с "настоящими" абстрактными работами Михаила Чернышева был бы и его кусок обоев в картинной раме. Чтобы рядом с ранними нефигуративными композициями Анатолия Жигалова оказался его сделанный совместно с Натальей Абалаковой "Черный квадрат" 1983 года — прозрачный прямоугольный пакет с черной землей. Чтобы рядом с супрематическим рельефом Ростислава Лебедева, включающим в себя кубики детского конструктора, был бы, скажем, его соц-артистский "Московский сувенир" в виде красного параллелепипеда, увенчанного кремлевской башенкой. Но тогда это уже не была бы выставка абстракции, а была бы выставка про абстракцию.
В результате Третьяковка оказалась на позиции когда-то гонимого формализма. В этой истории абстрактного искусства нет преемников, последователей и учеников, нет ясно изложенных сюжетов. Каждый из представленных художников обращался к нонфигуративному искусству в разные моменты и по разным причинам. Разумеется, интересно увидеть различные версии русской абстракции — от лианозовской школы до "новых диких" из группы "Детский сад", от Александра Юликова до Александра Константинова, чьи лайтбоксы напоминают увеличенные компьютерные микросхемы. Но возникает ощущение, что попали они все в одну обойму по чисто формальным параметрам, обеспечивающим экспозиции слегка монотонную зрелищность настоящего "музейного искусства", но не слишком приближающих зрителя к его пониманию. Не зря повесился на березке черный квадрат — хоть к абстракции в Москве и привыкли, понимать ее явно не собираются.