Продолжится ли переход НПФ в руки государства в результате санаций, как частные фонды конкурируют с «госфондами» и при каких условиях инвестирование в проекты акционеров идет на пользу клиентам, “Ъ” рассказал гендиректор НПФ «Сафмар» Денис Сивачев.
— Действительно ли происходит огосударствление рынка НПФ?
— Я так не думаю. Скорее это реакция регулятора на ситуацию на банковском рынке, например с банком «ФК Открытие» и фондами, попавшими в периметр его санации. Если бы те масштабные изменения в регулировании отрасли, которые мы видим сегодня, стартовали раньше, то, вероятно, некоторым участникам не потребовалось бы вмешательство государства.
Сейчас фонды вынуждены менять стратегию и подходы к инвестированию, управлению рисками, конфликтам интересов, процессам управления активами и привлечению клиентов в относительно сжатые сроки, чтобы соответствовать новым требованиям законодательства и регулятора. Те участники отрасли, которые не справляются, рискуют подпасть под санацию. Но это не означает наличия сознательного заказа на переход всей отрасли пенсионных фондов под контроль государства.
— Вы допускаете возможность новых санаций?
— Если все пенсионные фонды смогут справиться с вызовами, которые сейчас перед ними стоят, новых санаций не будет.
— Санация — это некий шоковый сценарий, но доля «государственных» фондов росла и в относительно спокойные прошлые годы.
— Если рассматривать ситуацию с начала 2010 года, то «госфонды» скорее догоняющие. Сначала выстрелили частные НПФ: они росли гораздо активнее, особенно до введения моратория на накопительные пенсионные взносы. После неоднократного продления заморозки взносов пенсионных накоплений многие частные фонды стали пересматривать стратегию в части активного привлечения застрахованных лиц. «Государственные» фонды за последние два-три года, используя прежде всего сети аффилированных банков с госучастием, сумели показать высокие темпы привлечения. Преимуществом для таких фондов также является более низкая стоимость привлечения новых клиентов в своей инфраструктуре.
— Сейчас ситуация меняется?
— Мы стоим на пороге изменений экономической модели пенсионного бизнеса в целом. Прежде всего эти изменения будут зависеть от введения нового механизма переходов застрахованных лиц и внедрения концепции ИПК. Например, если концепция ИПК будет принята, для НПФ это означает в том или ином виде возврат к ситуации, которая была до заморозки накопительных взносов на счета клиентов. Раньше основной рост шел благодаря страховым взносам. Сейчас фонды могут наращивать активы под управлением, привлекая клиентов у НПФ или ПФР, и это все. Прирост же средств в отрасль идет только за счет инвестдохода. Прибыльность бизнеса уменьшилась. В этом смысле ИПК восстанавливает экономику бизнеса НПФ, она становится более привлекательной.
Есть и другой фактор. В следующем году будет изменен закон о переходах застрахованных лиц между фондами. Это поменяет стратегию всех НПФ, в том числе и «государственных», с точки зрения бизнес-процессов, технологий и тактики привлечения клиентов. Должен вступить в действие механизм, который работает при оформлении банковских депозитов: если у человека есть вклад в одном банке, а он хочет перейти в другой, то он смотрит, сколько он потеряет при переводе вклада, и оценивает риски. Таким образом, изменится сам бизнес-процесс привлечения. А люди будут знать, сколько денег они теряют при смене фонда.
— Счетная палата говорит о рисках монополизации отрасли, указывая на широкую сеть банков у «госфондов». Вы согласны с этой оценкой?
— Такие риски действительно существуют. Как с этим могут бороться частные фонды? Диверсификацией каналов продаж. Использовать сети частных банков и ритейлеров, МФЦ, брокеров, страховые компании, корпоративные каналы продаж. Да, привлечение будет меньше, чем у фондов, которые базируются на крупных государственных банковских сетях. Но другого варианта у «частников» в этом году нет.
— Видите ли вы тенденцию к сокращению активов для инвестирования, которые тоже становятся все более государственными?
— Вся индустрия, все НПФ не могут жить в том же ландшафте, что и в 2012–2014 годах. Изменились требования к инвестиционной политике, риск-менеджменту. Многие игроки выбирают более консервативную политику и инструменты инвестирования, которые помогут минимизировать риски.
Но это текущая реакция на складывающуюся на рынке ситуацию, которая рано или поздно изменится. Тогда поменяется и политика фондов. Тренд сформирован нашей экономикой, а не государством. Полтора-два года назад наблюдалась обратная картина. У частных фондов были менее консервативные портфели и при этом более высокая доходность, чем у «государственных».
Что касается политики регулятора, то он создает прозрачные правила игры не на уровне «разрешаю — запрещаю», он вводит механизмы, которые влияют на работу НПФ. В том числе механизм фидуциарной ответственности. А если бы эти процессы были запущены на три-четыре года раньше, то и истории с мотылевскими фондами могло бы не быть.
— Многие фонды обвиняли во вложениях денег в активы своих акционеров. Это действительно порочная практика?
— Это вопрос целеполагания инвестиционной деятельности фонда. Вложения в активы акционера — это дешевое фондирование его бизнеса любой ценой или инвестиции в понятные и прозрачные для фондов проекты, которые контролируются акционерами и приносят доходность клиентам фондов?
Если речь идет о какой-то доле вложения в связанные инструменты при условии, что она допускается текущим регулированием и эти вложения не являются основными, портфель у фонда диверсифицирован, а связанные активы привлекательны с точки зрения соотношения риска и доходности, то что плохого? Если это интересная доходная бумага, то в части инвестирования при условиях, названных выше, мы готовы относиться к этому инструменту точно так же, как и ко всем остальным. Но если ставится задача любыми способами фондировать бизнес владельца, это неприемлемо.
