Парижская гостиница Park Hyatt превратилась на несколько дней в пятачок, где можно встретить почти всех главных французских кинозвезд. Мероприятие, организованное компанией Unifrance и официально именуемое 5th Rendez-vous of French Cinema, посетил АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ. Первым на рандеву пришел актер ЖАН РЕНО.
Коридор постмодернистского отеля напоминает съемочную декорацию, особенно когда по ней то и дело пробегает юная Лу Дуайон, известная по роли благородной разбойницы в фильме "Бланш", из комнаты выглядывает "доберман" Венсан Кассель, в баре пьет кофе Жюльетт Бинош, а из лифта выходят бочком, уступая один другому дорогу, Джонни Холлидей с Жаном Рошфором, партнеры по фильму "Человек с поезда".
Участников встречи напутствовал президент Unifrance Даниэль Тоскан дю Плантье, известный продюсер, работавший, в частности, на "Жертвоприношении" Андрея Тарковского. Он отметил успехи французского кино на международном рынке, где количество зрителей выросло более чем в два раза, а кассовые сборы за год превысили $200 млн. По словам господина дю Плантье, сегодня актуальны три направления пропаганды французского кино: это Запад, Юг и Восток. На Западе дела идут трудно, ибо там находится главный англоязычный рынок. На Юге тоже непросто: даже в бывших французских колониях Алжире и Марокко франкоязычные фильмы занимают всего лишь пять процентов репертуара. В этом году для участия во встрече впервые приглашены дистрибуторы и журналисты из Латинской Америки, где потенциально есть большой рынок. Главная же гордость французских промоутеров — Восточная Европа, и прежде всего Россия, которая вообще стала если не основным, то самым динамично развивающимся рынком для французского кино. Именно этим объясняется рекордное количество российских дистрибуторов в Париже. Это же касается журналистов. Если четыре года назад на первой подобной встрече нас было двое, то сегодня представлены уже семь печатных изданий и телеканалов из России.
Жан Рено — один из немногих французских актеров, сделавших карьеру в Голливуде. Правда, прорыв у Рено случился достаточно поздно, в 1994 году, когда он сыграл роль сентиментального киллера в фильме Люка Бессона "Леон". В дальнейшем актер снимался в таких заметных фильмах, как "Миссия невыполнима", "Годзилла", "Ронин". В боевике "Роллербол" Рено исполнил роль злодея по имени Алексей Петрович.
— В фильме "Разница во времени" (им открылся фестиваль "Лики любви", см. Ъ от 13 января) вы играете кулинара-эгоиста, который меняется под влиянием женщины. Чем вас привлек этот персонаж?
— Поскольку я работал с двумя женщинами — с Жюльетт Бинош и режиссером Даниэль Томпсон, этот опыт очень отличался от того мужского кино, в котором я обычно снимаюсь. Кроме того, мне было интересно рассказать о человеке через его отношение к еде. Я, например, не могу сесть за стол в одиночестве. И только однажды не позавтракал вместе с женщиной, с которой провел ночь. Когда вам кто-то нравится, вы приглашаете его разделить с вами обед или ужин, разве не так? Это один из самых интимных моментов культуры и человеческого общения.
— А сами вы любите готовить?
— Скорее люблю наблюдать, как священнодействуют другие. У меня есть два друга-виртуоза. Один — специалист по савойской кухне; его суп с трюфелями — это произведение искусства.
— Жюльетт Бинош, как и вы, сделала карьеру в англоязычном кино. Но фильм снят по-французски. Вам не кажется, что было бы логично сделать его американский ремейк с теми же актерами?
— Неплохая идея. Надо только дождаться, чтобы в аэропорту Чикаго произошла забастовка. "Разницу во времени" сняли благодаря французскому МВД. Они сделали вид, что ищут бомбу, и на день освободили часть территории аэропорта Шарля де Голля. Иначе бы ничего не получилось. Современный аэропорт — это своего рода крепость. Больше нет нейтральной полосы, всюду ищут взрывчатку. Аэропорт теряет свой романтический облик, и это только начало процесса.
— Вы сказали, что на каждую роль в Америке обязуетесь сыграть минимум одну во Франции, чтобы поддержать национальное кино.
— Я отвечаю за свои слова, но не люблю, когда меня куда-то подталкивают. Многое зависит от обстоятельств. После 11 сентября киноиндустрия в Америке пережила кризис, в этот период что-то изменилось и в моей частной жизни, возвращение в Европу оказалось неизбежным. Когда есть семья, дети, кино становится менее важным.
— А сколько у вас детей? И к какой культуре они себя относят при вашем международном образе жизни?
— Четверо, из них двое взрослых. Один пишет, другой поет — пошел по стопам своего дяди, который даже пел в опере. Хотя это и непросто, я стремлюсь к тому, чтобы дети действительно были гражданами мира, говорили и по-французски, и по-английски, и по-испански.
— Есть ли для вас разница — играть во французском фильме или американском?
— Если хороший артист и хороший фильм — неважно, английский он или португальский. Есть актер, есть продукт его работы: вот это Вуди Аллен, это Стив Маккуин, это Жерар Депардье. Другое дело, что в Голливуде выстроена целая звездная иерархия. Ты попадаешь на съемки, и с самого начала очень четко расписано, кто главная звезда и на сколько метров ты отстоишь от нее. В Европе не так, хотя, предположим, снимаясь с Аленом Делоном, ты тоже должен знать свое место. Во Франции гораздо меньше звезд из разряда тех, кого называют иконами. Когда снимается очередной прагматический французский фильм, обращаются к Депардье или Клавье, если это комедия; к Бинош или Аджани — если что-то романтическое. Эти образы покрывают весь основной спрос на актеров.
— Вы тоже после фильмов action стали работать в комедии с Франсисом Вебером и Депардье.
— Я первый раз работал с Жераром, и могу сказать, что это самый интересный человек, с которым мне приходилось встречаться. Этот ребенок-монстр снялся в 130 фильмах. Для любого актера важен стаж, продолжительность и интенсивность карьеры, но Депардье выходит из всех рамок, для него нет ничего невозможного.
— Как вы ощущаете свою популярность и как от нее скрываетесь?
— Американцы очень непосредственны и, когда узнают тебя, готовы задушить в объятиях. В Париже я, конечно, не езжу в метро каждый день, но все-таки стараюсь быть ближе к людям. Я живу в деревушке, население которой всего две тысячи человек, где никто не говорит о кино — только о погоде, об оливковых деревьях, о новорожденных. В кино существует искусственная постановочная атмосфера — как на постере. А там жизнь реальная. В деревне даже нет кинотеатра. И все впечатления от этой жизни и этих людей я использую в своих фильмах.