В понедельник российский фондовый рынок буквально обрушился из-за санкций США. Индексы Московской биржи и РТС потеряли более 10%. Среди лидеров падения — предсказуемо акции компаний, чьи топ-менеджеры попали под новые американские ограничения. О чем говорит такая острая реакция: это временное явление или серьезный негативный тренд? Об этом — экономический обозреватель «Коммерсантъ FM» Олег Богданов.
Фото: Геннадий Гуляев, Коммерсантъ
Теряют деньги наши корпорации, практически все секторы в понедельник очень серьезно теряют в капитализации. Проблема заключается в том, что в связи с последними решениями американского правительства по блокировке деятельности наших компаний — в частности, «Русала», — обнаружилась очень серьезная фундаментальная проблема. Это противоречие между тем политическим курсом, который проводит наше правительство на геополитическом фронте, и традиционными обычными финансовыми схемами, которых придерживаются наши компании, банки, и, собственно говоря, наше правительство. С одной стороны, у нас жесткая конфронтация с Западом, а с другой — создается ощущение, что с финансовой точки зрения ситуация никак не изменилась, и риски нашим правительством не страхуются. Объем активов в долларах и британских фунтах остается высоким — за последний год долю активов в американском долларе и в британской валюте Центральный банк увеличил. Но конфронтация между Россией и двумя этими странами — Британией и Соединенными Штатами — нарастает. Следовательно, какой реакции вы ждали?
Естественно, так как традиционные, общие санкционные методы не действовали и не действуют, американцы решили наступить на больную мозоль. Сначала это наши корпорации. Уже многие эксперты сделали вывод, что это серьезный прецедент, когда блокируются все долларовые операции какой-либо российской компании — сейчас речь идет о компании «Русал». Таким же образом они спокойно могут заблокировать все трансакции, всю деятельность наших банков в долларах, прежде всего, государственных — у кого-то из них корсчета в Bank of New York, у кого-то — в другом. Это блокируется в две секунды. Соответственно, крайняя мера — блокировка корсчета нашего ЦБ, наших резервов в американских долларах, в британских фунтах. Общая цена вопроса там — около $170 млрд и фунтов на $30 млрд. Получается, $200 млрд у нас находится под определенным риском.
И возникает главный вопрос: если объем торговли с Соединенными Штатами — $20 млрд, зачем резервы в долларах выдерживают на $200 млрд в условиях серьезного ухудшения отношений, фактически предвоенной ситуации? Аналогия напрашивается достаточно, может быть, жесткая — все равно, что в 1941 году перед войной Советский Союз держал бы резервы в рейхсмарках, приблизительно такая же ситуация.
Де-факто мы имеем ухудшение политического курса с одной стороны, а с другой — полную зависимость всех наших финансовых трансакций от воли и желания властей Соединенных Штатов.
Поэтому это только первый звонок. За этим могут быть другие звонки — гораздо более серьезные, которые будут угрожать уже не только финансовой стабильности наших крупнейших компаний, но и социальной стабильности, так как от этого будет зависеть финансовое положение нашего населения.