«Мусорные протесты» в Подмосковье развиваются по цепочке: стоило только властям области снизить напряжение в Волоколамске, как внимания потребовал соседний Клин. Местные жители целый год жаловались на запах со своей свалки, но теперь они всерьез опасаются, что к ним повезут и волоколамский мусор. В свою очередь, глава Клинского района Алена Сокольская жалуется, что митингующие не хотят слушать разумные аргументы, и называет протест проплаченным. Корреспонденты “Ъ” побывали в Клину, где обнаружили не только запах сероводорода, но и проблему обоюдного недоверия между жителями и местной властью.
Фото: Антон Белицкий, Коммерсантъ / купить фото
В июле 2017 года Дмитрий развесил свежевыстиранное белье на балконе своей квартиры в центре Клина. Пока оно сушилось, мужчина сидел с планшетом на диване рядом с распахнутой балконной дверью. «И внезапно почувствовал ужасную вонь, просто невыносимую,— вспоминает он.— Как будто дом накрыло облаком ядовитого газа, у меня аж в горле закололо. Только через час ушло, когда ветер переменился».
Белье, пропитавшееся тошнотворным запахом, пришлось перестирывать. А Дмитрий полез в интернет — узнать, что это вообще было: «У нас в городе иногда пахло от комбикормового завода, от пивного комбината, но это явно что-то другое. И вот на районном форуме я прочитал, что жители соседних деревень давно жалуются на запах от какой-то огромной свалки, Алексинского карьера». Через пару недель жители деревни Новощапово, ближе всех расположенной к карьеру, провели сельский сход, посвященный проблеме мусорного полигона.
«Приехал: вижу, люди стоят возле дома культуры. Говорю им: вот, я из Клина, покажите этого вашего монстра. Меня заводят за ДК — а там на горизонте прямо горнолыжный курорт! Настоящие горы мусора.
Только тогда я понял, какой ужас у нас под боком»,— говорит Дмитрий.
— С того лета вонь все чаще приходит в город. Все от ветра зависит. Если северо-восточный дует — запах накрывает весь Клин,— объясняет мужчина.— Я тогда полночи уснуть не могу — это при закрытых-то стеклопакетах. Ужасная просто вонь, голова потом полдня раскалывается. Я на работу весь зеленый приезжаю, невыспавшийся, сосредоточиться очень сложно.
— А вы кем работаете?
— Я ученый, руковожу одной научно-исследовательской лабораторией в Москве, но назвать ее не могу. Видели, наверное, как Путин недавно новую ракету показывал? Вот мы для нее много чего разрабатываем.
«Чаек у нас больше, чем на море»
От Клина до Алексинского карьера примерно 4 км по прямой. Здесь в советское время добывали песок для строительства, и к началу 1990-х вычерпали весь: ковши уперлись в толстый слой глины. Администрация Клинского района решила использовать огромную яму как мусорное ведро: глиняная «подушка» гарантировала, что отходы не попадут в подземные воды. Вообще-то песчаный карьер окружали два десятка деревень. В ближайшей из них, Новощапово, от школы и ДК до места предполагаемой свалки — меньше километра. Но в 1993 году это никого не смутило: яма казалась бездонной.
«Тогда нам обещали: как только котлован заполнится мусором, то его законсервируют, заровняют землей, высадят поверх цветочки и все будет отлично»,— вспоминает Галина Сироткина, жительница деревни Напругово (1,5 км до полигона). Мы разговариваем возле Новощаповского ДК — здесь недовольные жители регулярно проводят пикеты. В это воскресенье на площади собрались человек 50. Они указывают на горизонт, где возвышаются заснеженные мусорные пики, над ними кружатся тучи птиц. «Чаек у нас больше, чем на море»,— вздыхает женщина.
Фото: Антон Белицкий, Коммерсантъ
Запаха не чувствуется, но собравшиеся объясняют: просто с ветром повезло — дует в другую сторону. Активисты даже сделали сайт «Прогноз вони»: наложили на карту данные о ветре. «Запах никуда не девается, это не разовые выбросы, а постоянная реальность,— уверен Дмитрий.— В каждый момент кто-то в районе от него страдает».
По версии протестующих, поначалу полигон действительно использовался только для местного мусора. «А в 2014 году пришла новая глава района Алена Сокольская, и после этого нам мусор начали отовсюду везти. Зеленоград, Химки, Солнечногорск, вплоть до Дмитрова. И Москва, конечно,— возмущается Галина.— Вот так мы за три года получили кучу высотой 25 м. Все жители связывают эту беду с тем, что Сокольская пришла к руководству». «Я вообще не понимаю, как она может руководить районом, если сама здесь не живет,— врывается в разговор другая женщина с площади.— Она-то этим воздухом не дышит». «Сколько митингов было, сколько пикетов — ни разу к нам не пришла. Зато по телевизору рассказывает, что мы здесь все проплаченные, что нас на автобусах привозят и по 500 руб. платят»,— жалуется мужчина из толпы. «Раз она глава района, то пусть бы по нашим деревням поездила, спросила бы, как люди себя чувствуют»,— предлагает Галина. «Да люди ее разорвут там!» — гневно обещает другая женщина.
С главой района Аленой Сокольской мы встречаемся в ее кабинете. «Я с 15 лет живу в этом городе, и вся моя карьера в городе: с директора детского садика до главы района,— немного раздраженно говорит она.— У меня четверо детей, они все учились в одной и той же школе в Клину у одного учителя. Я точно так же дышу этим воздухом: живу в километре от свалки. К моему дому запах приходит и с полигона, и со свинокомплекса. Никто не отрицает проблему — это для нас сейчас задача номер один, и мы над ней работаем». Впрочем, она считает, что жители преувеличивают масштабы распространения запаха: «Прилегающие к карьеру территории — Максимково, Новощапово, Опалево — они, конечно, более чувствительны. Но это неправда, что тут раз в неделю всех накрывает. Бывает и реже: иногда раз в две недели, иногда раз в месяц». Видно, что глава района не доверяет словам активистов, точно так же, как они не верят ее заявлениям: «Вот вчера в соцсетях написали — караул, Решетниково задыхается. Я в 23 часа ночи пишу всем жителям Решетниково, которых знаю: что у вас с воздухом? Все нормально, отвечают. А по соцсетям уже прошло красной линией, и вот как это опровергнуть?»
Глава района говорит, что активисты напрасно связывают ее приход на эту должность с увеличением объемов мусора. «Неужели вам на митинге не рассказывали небылиц, будто у меня бизнес с этой свалкой? — скептически спрашивает она.— Нет? Даже странно». Алена Сокольская с сожалением подтверждает, что у предприятия имеются все необходимые разрешительные документы: «Мы бы очень хотели, чтобы это был комбинат по производству игрушек, парфюмерной воды или выращиванию цветов. Но приходится работать с тем, что есть. Здесь хотя бы руководство адекватное, с которым можно переговоры вести».
По ее словам, на Алексинский полигон и раньше привозили мусор из Москвы, но в 2017 году нагрузка резко возросла после закрытия свалок в Царево и Кучино. «А делить мусор на наш или не наш я бы вообще не стала. Лучше начнем наконец делить его на пластик и бумагу,— говорит Алена Сокольская.— Давайте оставим сепаратизм кому-то другому. Особенно если учесть, сколько жителей района работают в этой самой Москве».
Она уверяет, что не боится обсуждать свалку с жителями: «Даже сама провоцирую на встречах, чтобы люди о ней заговорили, а то стесняются неудобные вопросы задавать». Личный номер мобильного телефона опубликован, говорит глава, а кто стесняется позвонить — может написать в Telegram или «ВКонтакте». «Вот с вами договорю и буду отвечать на сообщения,— Алена Сокольская заглядывает в смартфон и зачитывает с выражением: — ''Когда-нибудь тебя закопают в куче говна, как ты нас, сука белобрысая, со всем твоим семейством". Или вот пишет кто-то под именем "Герман Геринг"…»
— Отвечать будете?
— Нет, выдуманным личностям отвечать бессмысленно. Сначала личико покажи, душа моя… Но и не удаляю ничего: пусть хранится (в 2013 году клинская журналистка Елена Полякова получила полтора года условного заключения за комментарий на интернет-форуме, который суд счел угрозой убийством в адрес госпожи Сокольской.— “Ъ”).
Фото: Из личного архива Алены Сокольской
Мы спрашиваем, почему при такой открытости Алена Сокольская не приходит к митингующим жителям района. Она объясняет. «Я точно скажу, что на митингах и акциях,— глава делает акцент на последних словах,— которые организованы с протестным настроением, меня жители не увидят. Разговаривать, общаться — это пожалуйста. Но все, что касается неуправляемой толпы, не моя история. Я считаю, что все вопросы должны решаться конструктивно, а не через скандал и пиар».
В итоге “Ъ” невольно становится посредником между активистами и главой района — обе стороны задают друг другу много вопросов, но не желают слышать ответы.
«Дети болеют — ну они у всех периодически болеют»
Главная претензия митингующих: свалка наносит серьезный урон здоровью. «Здесь люди не требуют ничего сверхъестественного, хотят просто жить»,— говорит Валерий Кислов. Вместе с супругой Еленой он четыре года назад купил дом в деревне Опалево, чтобы «быть ближе к природе». Но весной 2017 года появился сильный неприятный запах, и теперь у ребенка уже несколько месяцев не проходит кашель. За весь февраль он всего два раза смог появиться в детском саду, который находится в километре от мусорного полигона. Родители жалуются “Ъ”, что уже устали давать ему «в огромных количествах бесполезные лекарства». «Медсестра, когда узнает, что мы живем рядом с полигоном, сразу меняется в лице,— говорит Елена.— Они между собой все понимают, но все равно ставят диагноз ОРВИ. Если они признают, что это от свалки, то сразу паника начнется».
«Мы оказались в ловушке, готовы свалить отсюда, потому что за детей очень страшно,— эмоционально рассказывает Юлия Федосеева.— Но не можем, потому что наше жилье уже ничего не стоит». Вокруг бегают ее дети, женщина обнимает их и говорит, что все трое возвращаются из садика «вялые и аморфные», каждый день жалуются на головную боль и постоянную тошноту.
«Жители звонят в МЧС, скорую, требуют замеров и эвакуацию,— рассказывает на площади Галина Сироткина.— Областное МЧС в первый раз опростоволосилось и показало жителям деревни Голяково акт, что у них превышение по сероводороду. А потом все — на руки ничего не выдают и говорят: "Превышений не обнаружено". Хотя от сероводорода последствия необратимые». Женщина на секунду замолкает, а потом произносит: «Они ведь от людей скрывают реальную информацию, вы же понимаете».
На площади вспоминают фразу «Запах есть, но он не вреден», которую Алена Сокольская произнесла по районному телевидению. В беседе глава района повторяет ее снова: «Мы основываемся на достоверной информации, на актах проверки, где видно, что ПДК не превышены,— говорит она.— Но запахи действительно не самые лучшие и вызывают эмоциональное раздражение». Она и сама раздражена: «У меня иногда складывается впечатление, что жителям прямо хочется, чтобы кто-то заболел. Сейчас настоящая раскрутка идет — "у нас отравлены дети". Мне это кажется циничным».
Алена Сокольская говорит, что медики ни разу не подтвердили диагноз «отравление», только ротавирусные инфекции. «Невымытые руки, грязные фрукты — все приписывают Алексинскому карьеру,— жалуется она.— Мне, как маме четырех детей, гарантию даст только результат забора крови и назначенное лечение. А то, что дети болеют — ну они у всех периодически болеют». Услышав, что жители не верят медикам, глава района возмущается: «Врач десять лет идет к получению диплома, а не пять, как мы с вами. Скрывать ситуацию и брать на себя такую ответственность никто бы не стал».
Представитель администрации полигона директор по развитию ООО «Комбинат» Максим Белолипецкий тоже заверяет “Ъ”, что «множественные проверки не обнаружили превышения ПДК». «За десятилетия полигон накопил большое количество отходов, и сейчас идут выбросы свалочного газа,— говорит бизнесмен.— Но наличие запаха еще не означает, что он вреден».
«Наклейки мы заказываем на общественные деньги, на штрафы тоже скидываемся»
— Вся эта история дурно пахнет, потому что проблема не только экологическая, но и политическая,— говорит глава района.
Мы спрашиваем, действительно ли она считает людей на площади «проплаченными». Алена Сокольская тщательно подбирает слова:
— Жителям, наверное, неизвестно, что этот вопрос имеет определенную подоплеку. На протяжении двух лет в этот кабинет регулярно приходили собственники земельных участков, всего четыре фамилии. И они мне прямо говорили: «Алена Дмитриевна, а давайте откроем на наших землях новый полигон для мусора». Я отказывалась — нам бы с одним полигоном разобраться. Когда они перестали приходить, тогда и начались все эти протесты».
Одна из первых акций прошла в Клину 3 сентября 2017 года: по словам организаторов, на стадион «Строитель» вышли около 500 человек. Митинг 4 марта, уверяют протестующие, собрал уже 4 тыс. участников. А через неделю 100 человек перекрыли дорогу, ведущую на полигон: «Сначала посчитать мусоровозы хотели, а потом решили не пускать». Тогда восемь человек были оштрафованы за несанкционированный митинг.
— Чисто отработано,— усмехается глава района.— Реально озабоченные ситуацией жители приходят ко мне на прием. А все эти акции… Наши правоохранители фиксировали, как подъехали машины: вышла группа лиц и раздала по 500 руб. тем активистам, которые стояли на перекрытии. Есть видео, есть номера машин.
— Вам показывали видео, как протестующим раздавали деньги?
— Да.
— И вы поняли, кто это был?
— Мы делаем вывод, что эта акция спланирована серьезными людьми. Которые могут себе позволить привезти на акцию два автобуса «протестующих».
Людей на площади обвинения в «проплаченности» оскорбляют. «Нас настолько загнобили этой свалкой, что люди вынуждены сами объединяться для защиты своего здоровья,— говорит Ольга Белякова.— Через группы в соцсетях, через мессенджеры. Даже те, кто никогда политикой не интересовался». Ольга привезла протестующим новый тираж автомобильных наклеек с переделанным гербом Клина: зеленый всадник на черном коне, оба в противогазах. «Наклейки мы заказываем на общественные деньги, на штрафы тоже скидываемся, все делаем сообща,— рассказывает она.— Кто умеет — делает макет наклейки. Кто юрист — тот подает заявки на шествия и пикеты». Девушка жалуется, что власти стали разрешать митинги только перед президентскими выборами, «и то нужно было обязательно делать заявку в пользу какого-то кандидата». Инициативная группа выбрала Бориса Титова.
— А что Титов? — вопрос напрашивается сам собой.
— Он не приехал, но поблагодарил потом за поддержку.
Информацию о предстоящих сходах жители стараются передавать только по СМС и в мессенджерах. Но это не помогает: к назначенному времени всегда приезжают сотрудники полиции. «Организаторы, наоборот, стараются удержать протест в рамках порядка,— говорит Ольга Белякова.— Вот в прошлый раз все уже хотели идти перекрывать Ленинградку, но удалось в последний момент отговорить людей».
«Если это корова, то я балерина»
«Мы вас прокатим по всем злачным местам района»,— смеется Роман, заводя мотор массивного снегохода. На полной скорости влетаем в лес: белый снег, черные стволы, облепленные яркими полиэтиленовыми пакетами — и тошнотворный запах тухлых яиц. Плотный воздух застоялся в низине, дышать невозможно, к горлу подступают остатки завтрака. «Экологически чистая природа,— перекрикивает рев мотора Роман, услышав кашель и хрипы с заднего сиденья.— А раньше тут народ гулял!»
Снегоход останавливается метров за 200 до полигона. Хорошо видно, как по коричневой жиже неповоротливо ползают мусоровозы и экскаваторы. Вороны каркают, чайки истерят, Роман смеется: «У них тут нашли 16 нарушений, но свалка продолжает работать».
Фото: Антон Белицкий, Коммерсантъ
Действительно, в 2017 году Роспотребнадзор нашел у эксплуатирующей компании ООО «Комбинат» многочисленные нарушения СанПинов. Надзорное ведомство указало на «захламление откосов полигона летящими полиэтиленовыми пакетами» и «складирование мусора за пределами рабочей карты полигона». Также Роспотребнадзор обнаружил, что со свалки течет зловонная жидкость. По закону ее необходимо собирать и фильтровать, но этого сделано не было. И самое главное — «недостаточность изоляции грунтом». Проще говоря, мусора привозили так много, что не успевали засыпать его землей.
Клинский городской суд приостановил работу полигона до устранения нарушений. «Мы все присутствовали на том заседании,— вспоминает Галина Сироткина.— Сразу же в городе начался коллапс: мусоровозы встали на дорогах. И уже вечером председатель суда Шарапов разрешил полигону принимать мусор все то время, что потребуется для подачи апелляции. Так он до сих пор и работает».
Алена Сокольская подтверждает, что в какой-то момент на полигоне «перестали успевать делать пересыпку грунтом». Максим Белолипецкий не согласен с претензиями Роспотребнадзора: «Мы подали апелляцию, потому что многих нарушений просто не было. Но пока идет разбирательство, комментариев по этому вопросу давать не надо».
Дорога на полигон разбита — машину приходится бросить за километр до ворот. В оба направления курсируют мусоровозы — огромные, вонючие, они долго пытаются разъехаться на узком шоссе. В какой-то момент на повороте скапливается настоящая пробка, гигантские колеса разбрасывают по асфальту желтую пузырящуюся грязь. Пузыри полминуты лопаются с резким хрустом, а потом их размазывает в кашу новый мусоровоз. По обочинам под весенним солнцем преет свалившийся с кузова мусор: почему-то особенно много старых ботинок.
Фото: Антон Белицкий, Коммерсантъ
Активисты регулярно устраивают дежурства на дороге, ведущей к свалке: считают мусоровозы. Они ссылаются на разрешительную документацию, выданную при открытии полигона: там говорится, что за день можно принять только 74 машины с отходами. «А туда 700 мусоровозов в день приезжает, а то и больше»,— жалуется Галина Сироткина. Жители уверены, что в Алексинский карьер тайно привозят особо опасные отходы. Активистка Ирина Говорова убеждала СМИ, что видела, как с кузова падают «медицинские отходы из роддомов».
— А вот смотрите, видео засняли, как на полигон едет машина с прицепом, в котором стоят живые коровы,— нам показывают не очень четкие скриншоты с видеокамер. Там и вправду виднеется что-то большое и пятнистое.
Максим Белолипецкий уверяет, что полигон строго контролирует ввозимый мусор: медицинские отходы и живых коров Алексинский карьер не принимает. «Чем информация более шокирующая, тем больше она будоражит человеческое сознание,— рассуждает он.— Необходимо провести расследование. Если человек говорит неправду, то он должен за это отвечать, ведь столько людей вводит в заблуждение».
— Ну какие еще медицинские отходы, какие коровы?! Невозможно такую важную информацию скрыть,— говорит Алена Сокольская.— Один человек смог бы что-то спрятать, но если длинная цепочка — обязательно утекла бы информация.
Мы показываем фото, которое прислали активисты.
— Если это корова, то я балерина,— пожимает печами глава района.— Я когда это увидела в соцсетях, то не пожалела времени — поехала к Белолипецкому проверять. Ну видно же, что в кузове просто черная пленка от ветра шевелилась.
Алена Сокольская рассказывает, что сама пыталась разобраться, сколько мусоровозов в день все-таки должен принимать полигон. После многочисленных запросов глава района выяснила, что объем отходов давно измеряют кубическими метрами, а не количеством машин. «Мусоровозы подсчитывают только для того, чтобы чужие не приезжали,— она снова заглядывает в мобильник.— Мне присылают ежедневно отчет. 21 марта — 400 машин, 22 марта — 425, а 23-го меньше — 383. Включая машины с мусором и песком».
Фото: Антон Белицкий, Коммерсантъ
Но официальным данным жители уже не верят.
— Я думаю, что дефицит доверия копился годами,— вздыхает Алена Сокольская.
— Как мусор на свалке?
— Да, между прочим, хорошее сравнение. Прошлый глава района 22 года проработал в этой должности — спросите людей, кто хоть раз к нему в кабинет смог зайти. Откуда доверию-то взяться теперь.
«За отходами еще будут очереди стоять»
Активисты из Клина искренне сочувствуют волоколамцам, но одновременно и ревнуют, ведь из-за госпитализированных школьников ситуация там оказалась на слуху. «А у нас свалка и больше, и ближе к городу,— переживает Галина Сироткина.— Если уж там дети травятся, то что у нас может происходить». На площади уверены, что если не протестовать, то история с полигоном «Кучино» обязательно повторится. Мол, после шумихи власти будут вынуждены закрыть «Ядрово» — и тогда мусор из Волоколамска повезут в Клин. «Областное правительство уже планирует расширить нашу помойку на 39 га»,— говорит госпожа Сироткина.
Что известно о мусорном полигоне «Ядрово»
Однако Алена Сокольская уверяет, что волоколамский мусор в Клин свозиться не будет: «Давайте всех закроем и нас завалим? Да нет, это исключено. Нам бы справиться с тем, что у нас уже есть». Глава района подтверждает, что территорию Алексинского карьера будут расширять — такое решение приняло руководство области, чтобы построить на полигоне мусороперерабатывающий завод глубокой сортировки.
— А как людям жить до постройки завода?
— Сейчас уже начали делать дегазацию, подготовили ряд труб, в конце апреля установят основной факел сгорания. И тогда проблема запаха будет снята. Появится следующая задача: как приучить людей раздельно собирать мусор. Я реалист и понимаю, что за отходами еще будут очереди стоять. Мусор нужен будет заводам, как хлебокомбинату мука.
Но пока жители не верят, что жизнь возле мусороперерабатывающего завода станет безопаснее, чем рядом со свалкой. Многие хотели бы переехать, но не могут найти покупателей на свое жилье. «Если мы будем дом продавать, то выручим меньше, чем остаток по ипотеке выплачивать»,— считает Валерий Кислов. Другие жители говорят, что раньше дома в ближайших к полигону деревнях стоили около 3 млн руб., но сейчас их невозможно продать и за половину этой суммы: объявлениями уже больше года никто не интересуется. «Та же ситуация с квартирами в городе,— рассказывает Елена Соколова.— Риэлторы открыто говорят, что Клин в черном списке по продажам».
Алена Сокольская снова заглядывает в телефон и зачитывает сообщение, которое пришло во время разговора с “Ъ”: «Алена Дмитриевна, я, конечно, извиняюсь, вас, наверное, замучили люди с нашей стороны. Мы живем в поселке Новощапово с супругой и ребенком, в связи с прошедшими событиями хотели бы переехать. У нас тут земля, но продать ее нельзя, никому она не нужна. Есть ли программа помощи?»
— Видите, человек нормально спросил, озадачил проблемой и получил ответ,— говорит глава района.— Пишу: «Добрый вечер, таких программ нет».
