фестиваль кино
На открытии фестиваля "Лики любви" в Центральном доме кино сегодня покажут фильм "Разница во времени" (Decalage horaire). Его прокатное название в России отличается от оригинального, при этом не отличается оригинальностью — "История любви". Да и авторы назвали свое детище не лучшим образом. Зато сам выбор этой картины для открытия романтического зимнего фестиваля почти идеален, полагает АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ.
Он — бизнесмен из фирмы замороженных продуктов, болен эпилепсией, брошен женой, горстями пьет снотворное, не выносит любых запахов, кроме кулинарных, людей и своего одиночества. Не может ни с кем завтракать вдвоем. Давно не прикасался ни к одному чувствительному месту, кроме пульта дистанционного управления. Словом, напоминает утку в апельсиновом соусе в пластиковом пакете. Она — косметичка и массажистка, терпит крутой нрав сожителя-испанца, обожает тактильные ощущения, запах табака и пота, выливает на себя литры парфюма и плачет при звуках "Марсельезы". Жертва стокгольмского синдрома, то есть жертва по определению.
Родители коммунисты назвали ее Розой — в честь Розы Люксембург. Его нарекли Феликсом, но уж точно не в честь Дзержинского. Он богат и буржуазен, насколько буржуазным может быть на экране Жан Рено, фанат "голубой бездны" и лучший друг маленьких девочек. Она душевна и простовата, насколько это удается изобразить Жюльетт Бинош, которая слегка гасит свой французский шарм, дабы притвориться чем-то вроде Джулии Робертс.
Когда-то их, Рено и Бинош, открыли для кино соответственно Люк Бессон и Лео Каракс, но это было в прямом и в переносном смысле в прошлом веке. Как ни странно, две французские звезды, умеющие — редчайший случай — прилично говорить по-английски и уже конвертированные в Голливуд, использованы режиссером Даниэль Томпсон (тоже, несмотря на фамилию, француженкой) во франкоговорящем фильме. Но моделью для него служат старые американские романтические комедии. Модель выдержана даже с чрезмерной чистотой: в кадре практически не появляется других персонажей, а если они все же мелькают, то мгновенно исчезают, и фильм превращается в подобие телепьесы, по сравнению с которой "Касабланка" (тоже в программе "Ликов любви") кажется эпической массовкой. В общем, кино получается все равно французским, и меланхолия в нем преобладает над искрометностью.
От провала картину спасают профессионализм актеров, неплохие диалоги ("Верх трусости — бояться завести ребенка одной" — "Верх трусости — бояться завести ребенка вдвоем") и не в последнюю очередь аэропорт, навевающий экстрапорцию романтических грез. Именно там, в аэропорту Шарля де Голля, знакомятся герои, попавшие в самолетную пробку: первый день школьных каникул, пилоты бастуют, сломаны компьютеры и к тому же нелетная погода. Как известно, летная — это проводы любви, здесь же все с точностью до наоборот.
И впрямь, не надо взмывать в небеса и улетать на другой край света, а стоит всего лишь только побывать в современном храме авиации, чтобы ощутить комфортность и могущество мира, где ничего не стоит перемигнуться с красивой девушкой и пригласить ее за счет компании Air France в отель Hilton, чтобы переждать задержку рейса. И даже если девушка в последний момент ускользнула и улетела в Мексику, можно позвонить в тамошний аэропорт, в представительство той же Air France, и вызвать ее обратно.
Напрасно Роза говорит, что только у интернета нет запаха, а глобализация вредна: ну героям же надо говорить о чем-то. Как убеждает фильм, запах глобализации не менее человечен, чем у лапок лягушки, которые Феликс любит готовить с цветной капустой, петрушкой, добавляя для остроты совсем немного чеснока.