В Центральном доме художника на Крымской набережной открылась выставка, посвященная десятилетию Международной конфедерации союзов художников. Выставка называется "Искусство наций" и демонстрирует живопись республик СНГ.
Смотришь на всю эту живопись и поражаешься. Вроде бы на фоне арт-жизни 90-х она — отстаивание реальности. И она против концепции искусства, уже никакого отношения к реальности не имеющего. И работ очень много, и все это так масштабно, всерьез, по-государственному. Но при этом все работы, вроде бы и отстаивая реальность, одновременно ее не ценят, а стремятся от нее сбежать. Ценятся отступления — в сторону национального ли орнамента, фовизма ли, экспрессионизма — куда-нибудь. Получается, что каждый художник берет какой-то реальный мотив, а потом старается найти себе какое-то оправдание, почему от него отступил, и гордится именно этим. Чего боролся?
И несмотря на то что художников много, и залы большие, и десятилетний юбилей, торжественное событие, все какие-то невеселые, а пожалуй что, и потерянные. Будто бы они не понимают, зачем они все это нарисовали, и ждут, что их, может быть, кто-то похвалит, оценит, но, с другой стороны, опасаются, что, наверное, никто не похвалит. Много сильных, образованных, культурных людей, опасающихся, что они, пожалуй, никому не нужны.
Выставка эта, по сути, замещает большие отчетные выставки советского времени, сначала проходившие в Манеже, а потом в том же ЦДХ. И может, опять же по сути, не столько знаменовать собой десятилетие Конфедерации союзов художников (1992 год), сколько семидесятилетие Союза художников СССР, правопреемницей коего является конфедерация. Собственно, все союзы, которые вошли в конфедерацию, так к ней и отнеслись — роскошный каталог выставки снабжен статьями по истории каждого из союзов, где главный искусствовед республики рассказывает о славном семидесятилетнем пути своего союза на фоне одной фотографии природы в той местности, где расположен союз, и одной фотографии председателя союза. За исключением статьи про собственно Международную конфедерацию союзов, написанную членом-корреспондентом Академии художеств РФ Александром Морозовым и снабженную фотографией президента конфедерации Валентина Сидорова. У конфедерации, в отличие от национальных союзов, природы нет, есть только председатель и главный искусствовед.
Про то, что такое Союз художников СССР, как была придумана и как была устроена сталинская система управления искусством, про то, как принуждали, сажали и преследовали, про то, как прорабатывали,— все это известно, названо и осуждено. Про это неинтересно писать, но про это неинтересно и выставляться. Трудно даже вспомнить такую большую и представительную выставку, которая была бы непонятно зачем, что хотела бы сказать.
То есть она, конечно, понятно про что. Она говорит, что, несмотря на все, союзы художников есть. Месседж тут предельно простой: смотрите, мы все еще живы. Хотя им трудно, они выстояли. То, что живы, конечно, отрадно, известие о смерти кого-либо редко радует. Но что из этого следует, не совсем понятно.
Те, кто пришел сегодня к руководству союзами во всех республиках, люди примерно одного поколения и взглядов. За исключением разве что президента конфедерации Валентина Сидорова, живо напоминающего взглядами и повадкой Егора Лигачева, все остальные — горбачевского свойства персонажи. То есть все они, безусловно, осуждают, но при этом хотели бы сохранить. Эта выставка — потому что хотелось бы сохранить традицию больших отчетных выставок союза. Те официально отчитывались перед партией и правительством, а одновременно — перед своими, что им удается что-то творить, несмотря на давление партии и правительства. Считалось, что партия и правительство стоят за тупой реализм, поэтому перед своими были важны отступления от реализма. В результате возникало целое направление поисков отступлений от реализма, которое считалось хорошей живописью. Все население, которое тоже старалось творить что-то свое, несмотря на давление партии и правительства, сбегалось смотреть на эту хорошую живопись и чувствовать какие-то перспективы. Получалось, что живопись востребована лучшей частью народа.
Теперь ситуация такая. С диктатом реализма покончено. Партия и правительство реализма не требуют, и им вообще не нужна никакая живопись. Прогрессивные члены союза могут теперь выставлять свою живопись отступлений от реализма, сколько им нравится — что они и делают. Тут тебе и фовизм, и экспрессионизм, и символизм, и фотореализм — кушайте на здоровье. Дальше — остались союзы, потому что осталась собственность: выставочные залы, дома творчества и дома, где сидит правление. Это как раз то, что удалось сохранить, несмотря на. За эту собственность в общем-то и отчитываются.
Эта выставка есть ответ на вопрос о том, можно ли сохранить дом с привидениями, безусловно осуждая привидения. Отказываясь от них, от их повадок, программ и вурдалакского поведения. Выставка отвечает: да, можно, это требует больших усилий, но все-таки удается. Однако же привидения мстят, потому что неясно, зачем сохранен их дом, если их нет.
Возможно объединение художников на идеологической основе, но тогда у них должна быть программа. Если бы это была выставка густопсовых сталинских реалистов, вопросов бы не было. Возможно объединение художников на экономической основе, например на основе владения недвижимостью, но за недвижимость отчитываются не так. Здесь же получается уникальный по абсурдности жест — десятилетний отчет за использование недвижимости квадратными метрами живописи отступления от реальности.
Проблема в том, что перед нами произведения очень мастеровитых, иногда очень хороших художников. Наличие такой школы в принципе можно рассматривать как национальное достояние. Его вроде бы действительно необходимо сохранять. Но никакой другой формулы их сохранения мы не нашли. А эта абсурдна.