выставка живопись
Главным хитом парижского выставочного сезона стала двойная выставка "Матисс \ Пикассо". В бесконечную очередь перед Grand Palais специально для Ъ встал корреспондент "Домового" АЛЕКСЕЙ МОКРОУСОВ.
Подобную выставку лишь дважды устраивали на протяжении прошлого века, причем в последний раз — после второй мировой — даже не в Париже, а уже в Лондоне. Так что неудивительно, что очереди действительно огромные. До 13 часов здесь можно проходить по специальным билетам: их заказывают заранее, в том числе по интернету, они дороже, зато гарантируют вход в точно назначенное время. Этих билетов никогда не поймаешь: их раскупают в мгновение ока. Неудачникам и желающим сэкономить предстоит выстаивать томительную очередь, но внутри ненамного лучше. Залы полны народу, и ко многим картинам удается приблизиться лишь со второй, а то и с третьей попытки.
Это кажется все-таки странным, ведь творчество и самого Пикассо, и Матисса довольно подробно изучено парижанами в последнее время. Конечно, чем известнее, тем доступнее, и "лейбл" в искусстве уже мало отличается от лейбла водочного или джинсового. Но все же огромные ретроспективы обоих авторов в Центре Помпиду проходили не так давно и Музей Пикассо во французской столице, безусловно, лучший и самый полный музей Пикассо в мире. К тому же больших скандалов, связанных с выставкой, нет — наследники на этот раз на удивление спокойны, да и речь в залах, расположившихся на двух этажах, идет о безусловном взаимном уважении двух мэтров.
Странным может показаться лишь отсутствие какой-либо зависти или чувства соперничества со стороны Пикассо. Этот любитель корриды был, как известно, не только ревнивым любовником, но и к товарищам по цеху питал не всегда ясные чувства: так, Хуана Гриса смог публично оценить по достоинству лишь после смерти художника. Но к Матиссу оставался всегда восторженно-почтителен, чему способствовал то ли возраст (все-таки Матисс старше на 12 лет), то ли полная несхожесть творческих манер. Безопасность восторга в этой ситуации стопроцентная: этот уже не обгонит, поскольку движется в другом направлении. Это поначалу газеты еще писали больше о Матиссе, чем о Пикассо, да и выставляли первого куда эффектнее и обильнее. На послевоенных совместных показах Матисс уже расстраивался: критика, а следом и публика охотнее говорили о Пикассо, рисовавшем то свою оставленную полубезумную русскую супругу, то какие-то эротические сцены на грани порнографии. Кого тут удивит классическая простота Матисса?
Кураторы тем не менее попытались выстроить выставку как действительно парную, и эта парность часто приводит к неожиданным для зрителя результатам. Что-то общее проглядывает и в натюрмортах, и в портретах, и в скульптурах, а интерес, скажем, к африканской тематике у художников проснулся почти одновременно. Взаимовлияние неизбежно, коли постоянно рассматриваешь работы современника, выставляешься с ним в одних залах, пусть рецензенты и называют вас "Южным и Северным полюсами" современного искусства, двумя его крайностями. А уж о равноудаленности художников от природы и говорить не приходится, это общее качество живописи после импрессионизма. И все же различий неизбежно куда больше, чем сходства, и потому основные эмоции связаны с трогательным личным общением классиков. Истории о том, как Матисс и Пикассо обменивались картинами и рисунками или даже "честно" покупали их друг у друга, трудно представимы из нынешней рыночной перспективы, тем более в ее российском преломлении. Ведь в истории титаны литературы и искусства — Толстой и Достоевский, Микеланджело и Леонардо — скорее, боялись встречи, как два магнита избегают соприкосновения.
Магнитам подобно в итоге и это общение Матисса с Пикассо: в их притяжении все же куда больше взаимоотталкивания. Живя неподалеку друг от друга на Лазурном берегу, они долгое время предпочитали переписываться, чем встречаться лично. Так что вся эта взаимная нежность напоминает общение двух мамонтов, неожиданно встретившихся в посудной лавке и озабоченных одним желанием — не задеть случайно соседа.
Выставка в Grand Palais открыта до 7 января.