8 марта на российские экраны вышел фильм «Ева», в котором главный красавец французского кино Гаспар Ульель играет знаменитого драматурга, начинающего свою литературную карьеру со лжи (а именно с присвоения текста другого, скоропостижно скончавшегося писателя. Образ негативный и отталкивающий. После премьеры картины на 68-м Международном Берлинском кинофестивале актер рассказал, почему не боится играть антигероев и что думает о роковых женщинах.
Фото: «Экспонента»
Французский актер Гаспар Ульель начал сниматься в кино еще подростком, но по-настоящему актером он решил стать довольно поздно — в 2014 году, после того как сыграл знаменитого кутюрье в картине «Сен-Лоран. Стиль — это я». До этого Ульель, родившийся в семье стилиста и продюсера моды, построил удачную карьеру в фэшн-индустрии (на сегодняшний день он лицо нескольких модных брендов).
— Это правда, что вы написали режиссеру Бенуа Жако письмо на трех страницах, попросив его пригласить вас на роль?
— Когда я впервые встретился с Бенуа, чтобы обсудить проект, он вручил мне краткий синопсис в несколько страниц. В то время он только начал писать сценарий и попросил помочь с описаниями, что я и сделал. И что меня особенно порадовало, Жако все мои пожелания учел. Так, я предложил режиссеру начать картину со сцены смерти писателя, оставившего после себя манускрипт, который присваивает себе мой герой. Бенуа хотел поместить эту сцену в середине и показать обратным кадром. Мы снимали кадр без дублей, и он стал самым долгим в моей жизни, чем-то напомнив мне работу в театре, где ты выходишь на сцену, начинается действие и у тебя уже нет шанса переиграть.
— А вы когда-нибудь просили режиссеров взять вас на роли?
— Никогда! Я не очень хорошо умею себя продавать. Хотя много раз и порывался. Но для того, чтобы писать письма, нужно быть в себе очень уверенным. А у меня это качество отсутствует.
— Что вас убедило взяться за этот проект? Читали ли вы одноименную книгу Джеймса Хедли Чейза?
— Книгу я прочитал довольно поздно, а также не успел посмотреть одноименный фильм Джозефа Лоузи. Но этого не делал и Жако. Вернее, он читал роман и смотрел фильм, когда был подростком. А теперь он решил написать сценарий по своим воспоминаниям. За роль я взялся, потому что в моем герое мне понравилась его нестабильность. Бертран не знает, кто он такой, и весь фильм обманывает себя и других. У него раздвоенная личность, он мистичен, непостоянен, и кажется на протяжении всего действия, будто он скользит по краю пропасти, в которую в конце концов падает. Я также думаю, что Ева не вполне реальна и лишь привиделась моему герою от безысходности его положения.
— Чем привлек вас нестабильный герой?
— Мне нравится, когда кино происходит на грани реальности и вымысла. Ведь в этом его суть. Фильмы — это вымысел, а актеры — профессиональные лгуны. Поэтому я не люблю отвечать на вопросы «А это правда, что...?» или «Почему он поступил так?». На них не бывает исчерпывающих ответов. Все это плод воображения.
— Как вам понравилось играть злодея?
— В прошлом мне довелось сыграть самого отчаянного злодея — Каннибала. Кто может быть хуже? Играть плохих парней я уже привык. И мне важны такие роли. Я люблю жить с чувством опасности и риска. Меня это стимулирует. Я никогда не осуждаю своих героев и считаю, что каждый из них заслуживает быть сыгранным. Однако если персонаж особенно непривлекателен, я пытаюсь создать некоторую невидимую психологическую дистанцию между героем и собой, чтобы эмоционально себя защитить.
— Как вы выходите из ролей? Может быть, у вас имеются особые ритуалы?
— Вы имеете в виду, не сжигаю ли я после окончания съемок костюм? (Смеётся.) Нет! Хотя я и люблю все мистическое, но пока еще не дошел до шаманизма.
— Как вам работалось с Изабель Юппер?
— Мне уже однажды довелось встретиться с Изабель на съемках картины «Плотина против Тихого океана», но мне показалось, что мы с ней так толком и не повстречались. Я тогда был еще совсем мальчишкой. Сегодня, когда я наблюдаю игру Изабель, то понимаю, почему ее считают иконой французского кино. Она принадлежит к тому типу актрис, которые умеют создать собственный стиль и оставить после себя след. У Изабель необычная комбинация абсолютного контроля над ситуацией и полной беспечности. На съемки она является как будто мимоходом, всегда куда-то спешит. Она спрашивает у режиссера: «Что мы сегодня снимаем?» На ходу переодевается, входит в образ и уже в считаные секунды стоит готовой перед камерой. Для меня это парадокс — у меня на все это ушли бы часы. В каждой сцене она умудряется удивить, и никогда не знаешь, что от нее можно ожидать. Потому что Изабель никогда не ведет себя предсказуемо!
— Вы позаимствовали спонтанность и научились быстро работать?
— Ну, я не пытался сымитировать Изабель! Думаю, что имитировать Изабель может лишь она сама. Действительно, мне приходилось подстраиваться и учиться быстро реагировать. Однако и у Жако была интересная манера работы. Он считает, что не режиссер создает фильм, а тот складывается сам собой в процессе работы. В этом он все-таки классический француз. Французы не любят проблем, не любят обсуждать их или решать, но обычно уметь их хорошо избегать. Возможно, Бенуа обладает особой мудростью, которая помогает ему ориентироваться в жизни, избегая любых трений. Он всегда работает не спеша, делает несколько перерывов, чтобы пообщаться, перекусить. За съемочный день он, пожалуй, снимает два-три дубля. Мне всегда казалось, что у него я не работаю, а приятно провожу время, и меня мучили угрызения совести: мне казалось, что я недостаточно выложился. Позже я стал находить удовольствие в таком режиме работы, а заодно и понял, что, когда занимаешься любимым делом, занятие всегда должно быть в удовольствие.
— Как вы воспринимаете таких женщин, как Ева, сильных, непредсказуемых, умудренных опытом и контролирующих ситуацию? Может быть, они вводят в заблуждение, стимулируют, пугают или заставляют сомневаться в себе как в мужчине?
— Мне нравятся фатальные женщины и фильм-нуар, я люблю мистику. Однако героини Изабель в картинах «Ева» или «Она» не вполне вписываются в образ «фатальной женщины», хотя ему и подражают. Они слишком практичны и обыденны.
— Я имела в виду, нравятся ли такие женщины Гаспару Ульелю или они его как мужчину пугают?
— Нет-нет, французского мужчину женщины не пугают. Однако я уверен, что некоторые женщины имеют разрушительную силу и каждый из мужчин может попасть под влияние таких женщин, даже тот, кто считается умудренным опытом. У меня сложилось впечатление, что женщины бывают двух типов: роковые, готовые погубить, и другие, которые готовы пожертвовать собой. Именно эти две категории и показаны в нашей картине. Признаюсь, в прошлом у меня были связи и привязанности к эгоистичным и себялюбивым женщинам. В тот момент я любил и не отдавал себе отчета в том, что яд проникает в меня, парализуя логику и здравый смысл.
— Но вы спаслись и приобрели опыт…
— Жизнь учит. Мы приобретаем опыт, когда жизнь к нам добра и когда она к нам зла. Я считаю, что необходимо иметь как успех, так и терпеть неудачу. Более того, очень опасно, когда у человека не было опыта несчастной любви, потому что, только имея такой опыт, можно разобраться в любви настоящей. И только потерпев неудачу, можно оценить успех.
— Вам кажется, что теперь вы способны на все?
— Нет, я чувствую, что не способен ни на что! Но это я чувствую по отношению к своей профессии, не личной жизни. Я постоянно во всем сомневаюсь, и мне кажется, что сомнения очень важны для актера. В тот день когда актер перестанет сомневаться в себе, ему нужно завязывать со своей профессией и заняться чем-нибудь другим.
— В завершение скажите несколько слов о моде. Вы ведь являетесь лицом известных французских брендов…
— Мне нравится эстетика моды, но не ее материалистичность. Я не большой поклонник шопинга и не люблю отслеживать последние тенденции, но ценю классику, безвременность, стиль и творческое начало. Мне нравится представлять французский бренд, потому что во всем мире с ним связывают элегантность и утонченность. А мне очень по душе образ мужчины, который одновременно энергичен, активен, мужественен, но не боится обнажить свою чувствительность.