В Москве состоится уникальный сдвоенный показ "Горе-творца" Джеймса Франко, получившего множество призов по всему миру и номинацию на "Оскар" за лучший сценарий, и культовой "Комнаты" Томми Вайсо, признанной критиками худшим фильмом в истории. В "Горе-творце" рассказана история создания "Комнаты" — и это не только лучший фильм Джеймса Франко, но и его лучшая на сегодняшний день роль в кино, за которую он получил "Золотой глобус"
Вариация Фассбиндера на тему Малыша и Карлсона — так может быть отрекомендован фильм "Горе-творец", если описать его метафорически. Там есть Малыш (Дэйв Франко) — 19-летний кустарно покрашенный в блондина парень-модель, который живет с родителями в Сан-Франциско, мечтает играть как Джеймс Дин и даже похаживает ради этого на актерские курсы. И есть Карлсон (Джеймс Франко), 45-летний тип с рожей и пластикой Франкенштейна, патлами и фигурой Тарзана, неистребимым акцентом Розы Хлеб, имеющий наглость представляться уроженцем Нового Орлеана, а на вопрос мамы Малыша: "сколько вам лет?" — отвечать, кивая на друга, которого он так и зовет — Малыш, Babyface, что столько же, сколько ему. Карлсон сваливается на Малыша во время занятий в театре-студии: свой этюд на фрагмент "Трамвая "Желание"" он исполняет, ломая стулья, карабкаясь на шведскую стенку и катаясь по полу со звериным воем. Полная противоположность деревянному этюду Малыша, который пытался играть "В ожидании Годо". И, в отличие от персонажей Беккета, дождался.
Как положено Малышу и Карлсону, вместе они будут шалить. Декламировать на весь ресторан Шекспира. Плясать в клубе под "The Rhythm Of The Night". Срываться ночью после танцев на могилу Джеймса Дина за 600 км на машине и орать за рулем под песню Рика Эстли "Никогда тебя не брошу", утверждая: "эта песня про нас". Потом махнут в Лос-Анджелес, гудящий под рэп Марка Уолберга, где у Карлсона, которому полагается жить на крыше, своя квартира. Потом затеют кастинг под диско-хит Кайли Миноуг про "Ла-ла-ла" — Малыш мечтает о своем фильме, и Карлсон готов написать сценарий и спустить со своего счета на постановку — шесть миллионов долларов. Откуда у Карлсона деньги, откуда он сам — тайна, да и нельзя про него, а тем паче про его пропеллер на попе, говорить никому, как завещала Астрид Линдгрен. Главное, что в калифорнийском воздухе вокруг двух прикипевших друг к другу оболтусов разлиты "Good Vibrations", о которых кричит из транзисторов на каждом углу Уолберг, читавший тогда под псевдонимом Марки Марк: на дворе догорают фейерверками лихие девяностые и занимаются сполохи миллениума.
А в июне 2003-го шестимиллионный фильм Малыша и Карлсона выйдет в прокат. В двух кинотеатрах. Сборы в первый уикенд составят 1800 долларов. К понедельнику кассу украсит от руки написанное предупреждение: "Деньги за билеты на этот фильм не вернем" — потому что редко кто высиживал больше 30 минут и некоторые грозились разбить стекло и набить морду за такое "кино". Чтобы картина протянула в прокате две недели — необходимый срок для подачи заявки на оскаровскую номинацию — Карлсону придется самому оплатить аренду зала на все сеансы. Но — о чудо! — на последний сеанс невесть откуда набились 100 человек. И все они смеялись.
И это уже не метафора — именно такие цифры сопровождали выпуск фильма "Комната", худшего фильма XXI века, замышлявшегося как трагедия в стиле Теннесси Уильямса о предательстве и непонятости ("Do you understand life?" — это риторическое восклицание главного героя позже станет рекламным слоганом фильма) и обретшего за счет специальных ночных сеансов по всему миру статус культовой комедии. Успех был таким, что когда фильм вышел на DVD, то стал лидером продаж на Amazon среди независимого кино.
"Горе-творец" — фильм о съемках "Комнаты", из той же пестрой плеяды фильмов о съемках фильмов, которая подарила миру фестивальных лауреатов ("8 1/2") и объекты массового идолопоклонства ("Трюкач"), синефильскую классику ("Презрение") и хиты категории B ("Каскадеры"), комедии ("Чудовище") и детективы ("Зеркало треснуло"). Это кино повышенной концентрации счастья, даже если в конце — пулеметная очередь выстрелов в сердце ("Положение вещей"), даже когда со съемок прямиком в дурдом ("Бульвар Сансет"). Возможно, потому что даже то, что погибло и не сбылось, на пленке обретает вечную жизнь. Но, скорее всего, просто потому, что когда горланишь песню про себя, нет опасений, что соврешь, и получается от всей души.
Это счастливый фильм еще и потому, что счастливая полоса настала в творчестве Джеймса Франко. Он и есть Фассбиндер из начала статьи: с легендарным немцем его роднят не только бешеная режиссерская продуктивность (за 12 лет он поставил 33 фильма — и еще пять в данный момент на разной стадии), но и тяга ко всему маргинальному. Будь то сценарная основа, за которую он брал самую разную некондицию, от неэкранизируемого романа Фолкнера "Когда я умирала" до идеи воссоздать вырезанный из фильма Фридкина "Разыскивающий" порноэпизод в картине "Интерьер. Садо-мазо-гей-бар", будь то социальная среда вроде секс-индустрии 42-й улицы начала 1970-х в "Двойке" Дэвида Саймона или будь то герои его картин — от лейбористов времен Великой депрессии ("И проиграли бой") до ушедшего в леса персонажа протестных 1960-х ("Дитя божье"), от павшего жертвой убийцы голливудского актера ("Сол") до убийство спровоцировавшего несовершеннолетнего порноидола ("Королевская кобра" — в ней, правда, Франко выступил только как продюсер и актер). В двух последних случаях он рассказывал эпизоды из жизни невыдуманных персонажей, и это тоже роднит его с фассбиндеровской тягой хватать жареные сюжеты прямо с газетных полос ("Я хочу только, чтобы вы меня любили").
И "Горе-творец" — не исключение. Малыш и Карлсон, Грег Сестеро и Томми Вайсо, мало того что невымышленные — сценарий, номинировавшийся на "Оскар", основан на одноименной книге Сестеро об их знакомстве и съемках "Комнаты". А вот ракурс, позволивший разглядеть в героях старую сказку Линдгрен, сладкий угар, которым обдает саундтрек,— это, конечно, заслуга режиссерская. И еще актерская — Джеймс Франко наградил своего героя универсально понятными человеческими потребностями под густым гримом чудаковатости. Он посмотрел на Вайсо-Карлсона тем же обожающим взглядом, каким смотрел на своего дружбана, накурившись шмали, его памятный персонаж из десятилетней давности "Ананасового экспресса": он не только лыбился ему, как дитя малое, но от радости общения даже непроизвольно хватал его за щеки.
Сыграть какое-то свое отношение, объяснение героя поверх его грима (кстати, весьма обильного и в прямом смысле) здесь было задачей непростой еще и потому, что на четверть "Горе-творец" состоит из воссозданных до мельчайших жестов, до рассчитанных по миллиметрам ракурсов сцен из "Комнаты". Тут Франко призвал на помощь звезд высшей пробы: помимо братьев Франко обескураживающе плохую игру исполнителей "Комнаты" в кавер-версии косплеят такие мастера, как Зак Эфрон, Джеки Уивер, Джош Хатчерсон и др.
"Комната" будет продемонстрирована встык с "Горе-творцом", и таким образом объект культовой хохмы, за 15 лет объехавший мир от Норвегии до Индии, впервые доберется до московских экранов. После приговора о худшем фильме века многие будут ждать чего-то откровенно неуклюжего и копеечного в стиле Эда Вуда, но в случае фильма, бюджет которого лишь на четыре миллиона уступает бюджету увешанного призами фильма о нем, это не так. Здесь скорее средоточие всего, что мы ассоциируем с дурновкусием и графоманией. По внешней выделке он больше всего смахивает на сериалы времен "Династии" и "Далласа", по актерскому исполнению — на сюжетные порнофильмы 1990-х, по темпоритму и содержательности диалогов — на эротические творения Залмана Кинга и вообще всю ту импортную лабуду, которая наводняла постсоветский прокат в начале 1990-х. Сюжетные завязки не имеют развития, неспешно закручивающиеся сцены вдруг обрубаются необъяснимым "Ну все, мне пора бежать", однако поверх этого вас гипнотизирует некая счастливая атмосфера. Болтовня на крыше на фоне фотообоев с видом залитого утренним солнцем Сан-Франциско, застывшего без ветерка в позе туристической привлекательности, калифорнийское солнце, щедро пекущее сквозь белые занавески,— все это создает образ вынесенной в заголовок комнаты в отсутствие хозяина, нафантазированной жизни, которая происходит в доме мужчины, когда он уходит на работу, за его спиной. Здесь судачат, занимаются любовью, влезают в долги, сидят на наркотиках, пинают мяч и затевают измены — проводят время в сладкой беззаботности ангелов, которая рисуется в жизни за окном всякому, кто вынужден в ласковый солнечный день просиживать в офисе. Поскольку протагонист — единственный работающий герой, содержащий и поддерживающий всю эту странную компашку, эта картина — плод паранойи, но в реальности она знакома всякому студенту и всем, кто сумел устроить свою жизнь в стороне от работ. Это то, за что мы любим жизнь: ее тотальный бессмысленный прогул. И единственный, кого ждут здесь трагедия и пуля в глотку — это тот, кто ходит на работу, чтобы обеспечивать эту жизнь другим. Они поплачут и наверняка как-нибудь устроятся, чтоб и дальше болтать, заниматься любовью, влезать в долги и нимало не беспокоиться о солнечных днях, что проходят мимо за ошпаренной солнцем занавеской.
"Комнату" смотрят и обсуждают уже больше десятка лет, ее знают наизусть, а кто помнит фильмы, десять лет назад получившие "Оскар"?" — задаст справедливый вопрос в прологе "Горе-творца" актер и горячий поклонник "Комнаты" Адам Скотт. "Мужчина и женщина держатся за руки и уходят в вечно прекрасный закат. Эта картинка была втемяшена мне с младенчества в рекламе молока. Я попытаюсь ставить откровенные сцены гомосексуального секса, чтобы снять с себя этот гипноз" — это уже слова самого Джеймса Франко, сказанные в прологе другой его картины, "Интерьеры. Садо-мазо-гей-бар". Тяга ко всему, что нарушает законы втемяшенных норм,— вот мотор его нынешней плодовитости. В случае "Горе-творца" он обращается к фильму, наиболее красноречиво нарушившему устоявшиеся нормы киноязыка. Он идет тропой Ролана Барта, искавшего свободу в свободе от языковых структур,— и по мере того, как он набирает обороты, он набирает силу своего неподконтрольного "я" — и его новые ленты об изгоях, в отличие от первых, мрачных, все больше счастливые. Как всякое избавление от диктата втемяшенных мыслей.
«Каро 11 Октябрь», 17 марта «Горе-творец», 17.00 «Комната», 19.30